– Лиза, как у меня болит нога! – без предупреждения начал диалог с почти любимой девушкой Саша.

Интуитивно он выбрал верный дебют. Елизавета долго и вдумчиво готовилась к встрече с Валдаевым или его телефонному звонку. Она собиралась облить ренегата презрением. Она была совершенно деморализована его бесконечным отсутствием. Но, услышав про ногу, Лиза вмиг забыла о своей обиде на Валдаева и всполошилась.

– У тебя саркома! – закричала она.

Валдаев тихо слетел с унитаза.

– Какая саркома? Ты что говоришь, Лиза?! Мне бронзовый Феликс на ногу упал!

– А… Ну тогда здорово. Не смертельно. Значит, простой ушиб?

– Я, конечно, подозреваю скрытый перелом с обширным кровоизлиянием и повреждением мягких тканей. Но хромаю уже меньше. Привык. Лиза! Я так соскучился!

– И я рада тебя слышать. Ты давно не звонил. А почему на твою ногу упал Дзержинский?

– Его уронили.

– Кто?

– Напарник. Видишь ли, мы тут распутывали интересное дельце. В нем замешана мафия, криминальные группировки. И попали в засаду. Уходили через офис одной компании, бежали, отстреливались. Ну и… Там, конечно, чего только не сыпалось на пол – факсы, принтеры, ксероксы, вентиляторы, секретарши, кресла. Но на мою ногу пришелся бронзовый бюст.

– Ясно. Тебе не повезло.

– В данном случае – да. Но глобально – мне очень повезло, Лиза. Я ведь встретил тебя!

Лиза начала таять. Она уже выбралась из ванны, прижимая трубку радиотелефона плечом, щедро намазала себя молочком для тела, ночным кремом, кремом для век и кремом для пяток и теперь подсыхала на диване, расположившись голышом на банном полотенце. Как на пляже.

– Я хочу тебя видеть каждый день, Лиза! Но у нас аврал. Клиентура. Всех надо спасать.

– Я понимаю, – вздохнула Лиза.

– И я мечтаю пригласить тебя куда-нибудь вечером, а потом к себе в гости… Но! У меня в квартире сейчас окопался лучший друг. Он поссорился с женой. И мне некуда его деть!

– Я понимаю.

– Лиза! Я даже звонить тебе чаще не могу! Прости меня! Днем – весь в мыле и заботах. Вечером – друг этот, блин, любимый мешается под ногами. При нем особо не поболтаешь. Вечно норовит вставить умное замечание. А извилин-то – как на жэдэ магистрали Москва – Питер.

– Я понимаю.

Лиза все понимала. Но сам Валдаев понимал себя не очень. А если бы он увидел, в каком соблазнительном виде Елизавета лежит на диване, он понял бы себя еще меньше.

Два года назад он готов был наплевать на работу ради женщины (Маргариты), пренебречь репутацией, профессиональным престижем. Сейчас он отодвигал порывы сердца на второй план, на первом плане были клиенты, их проблемы, их деньги. «О старость! Ты неотвратима и ужасна!» – признался себе сыщик.

– Лиза, только дождись! – попросил Валдаев. – Я вырвусь! Я приеду! Мы будем вместе. Представь, что я декабрист, или узник замка Иф, или полярник. Обещаешь дождаться?

– Да, – честно ответила Лиза. Она была готова ждать безумно долго, а потом получить вознаграждение – заглянуть в голубые глаза, потрепать светлую арийскую челку. – Ой! Что там у тебя? Саша?!

А это был Здоровякин. Нагло ломился он в дверь туалета, громогласно осведомляясь, не запор ли у Александра и когда он освободит столь нужное обществу помещение.

– Лиза, целую! Я еще завтра постараюсь позвонить!

Когда дверь распахнулась и Валдаев возник на пороге туалета, Илья попятился. Вид у Саши был разъяренный.

– Я тебя убью, – побелевшими от гнева губами пообещал Валдаев.

– Санечка, я, конечно, не беременная Пульсатилла, но мне тоже иногда надо… – извиняясь, заискивая, хрюкнул Илья.

К безумной радости компаньонов, в городе оказалось всего три салона, профессионально занимающихся татуировками и пирсингом. Мадам Деманже, пристроенная на ночь в отличную гостиницу, потребовала взять ее с собой. Она собиралась вдумчиво контролировать процесс поисков внука. Трудно было ей отказать, так как со вчерашнего дня аванс в виде очаровательно плотной стопки зеленоватых купюр переместился из сумочки Анн-Мари во внутренний карман Сашиного пиджака. Но лучше бы парни проявили настойчивость и все-таки оставили мадам Деманже скучать в отеле. Бедные, они не знали, какие фантастические наслаждения сулит им общество Анн-Мари.

До улицы Кафки, где располагался первый намеченный к проверке косметологический салон, рациональнее было бы ехать по Оранжевому бульвару. Но сегодня за рулем джипа сидел Илья – изувеченный Валдаев был не в состоянии надавить на педаль газа – и он удлинил путь, резко свернув влево. Александр посмотрел на коллегу с пониманием. Там, на Оранжевом бульваре, утопал в зелени особняк, когда-то принадлежавший Никите и Настасье Кармелиным. Кто владел им сейчас, парни и не пытались выяснить. Но, бывая в тех краях, Саша видел, что розы перед домом цветут и благоухают, экзотические растения в огромных кадках у двери дали салатно-зеленые побеги и украсились замысловатыми бутонами – лиловыми, мохнатыми, а новая видеокамера методично вертит «головой», обозревая подотчетную территорию…

– Обгони «мерсяшник», – ласково посоветовал Валдаев.

До этого он уже дал другу восемнадцать полезных советов по части управления автомобилем. Здоровякин почти кипел. И когда Саша посоветовал обогнать черный пятисотый «мерседес», тихо выругался.

– Чего ты там? – не расслышал Валдаев. – Дави же! Так и будем плестись в арьергарде? Мы что, рептилии тихоходные? Головоногие моллюски?

Илья выругался еще раз, но все же утопил педаль.

За темными стеклами «мерса» сидели, видимо, азартные ребята. Они не захотели отдать победу раздолбанной серебристой лоханке. Напряженная спринтерская борьба длилась минут пять.

– Хо-хо! – по-звериному вскричал Здоровякин, вырываясь-таки вперед.

– Молодец! – гаркнул в ухо другу Александр.

Парни не видели, что Анн-Мари на заднем сиденье «лендровера», тоже воодушевленная победой и не менее азартная особа, чем все участники гонки, радостно показала соперникам средний палец.

Вероятно, актуальный международный жест был замечен водителем черного «мерседеса». Уже отказавшийся от глупого соревнования, он вдруг резко увеличил скорость, в пару мгновений догнал и обогнал «лендровер» и лихо затормозил поперек дороги.

– Чего это они? – удивился Илья. – Обиделись, что ли?

Ему пришлось остановить джип. Из объемной кареты противников вывалились одинаковые, обтянутые черной кожей, лаконично подстриженные пареньки. Внешность пацанов не давала никакого повода заподозрить в них профессоров истории, мирно едущих с докладом на симпозиум. Растопырив пальцы, брызгая слюной, покрикивая, братки (их было пятеро) устремились к джипу.

– Нас двое. Двое. Причем один – ранен. Это я. И хрупкая француженка в придачу. А скажут, скажут, что нас было трое, – тоном Атоса заметил Валдаев.