Николай II, а в равной с ним степени и Александра Федоровна, принадлежат отныне истории, и думается, что чем скорее отдельные лица попытаются извлечь правду из множества противоречивых, тенденциозных и далеко не беспристрастных отзывов современников об этих глубоко несчастных носителях царского венца, тем легче будет будущему историку отделить последствия властвования Николая II и деятельного вмешательства Александры Федоровны в дела государственного правления от их внутренних душевных качеств. Ныне, пока еще живы многие лица, близко знавшие Николая II и Александру Федоровну, легче, не впадая в грубые ошибки, восстановить их духовный образ.

Дать верную характеристику убиенной царицы задача не легкая, настолько природа ее была сложная, многогранная, а в некоторых отношениях даже противоречивая. Рассудительность и страстность, мистицизм и непоколебимая верность воспринятым ею отвлеченным теориям и усвоенным принципам каким-то странным образом в ней настолько переплетались и уживались, что порой решительно недоумеваешь, чем вызвано то или иное принятое ею решение – порывом ли ее страстной природы, слепой ли верой в нечто, навеянное ей тем лицом, которое она почитала за выразителя абсолютной истины, или неуклонным соблюдением укоренившегося в ней принципа?

Одно лишь можно утверждать с уверенностью, а именно, что по природе своей Александра Федоровна была прежде всего страстная, увлекающаяся женщина, с необыкновенной настойчивостью и жаром преследующая раз намеченную цель. Присущая же ей рассудительность была лишь продуктом полученного ею англо-протестантского воспитания, пропитавшего ее рационализмом, равно как высокими и стойкими принципами пуританизма. Вследствие этого во всех повседневных делах, не захватывавших ее личных, жгучих интересов, она отличалась рассудительностью. Но, коль скоро вопрос касался того, что живо ее затрагивало, неудержимая страстность брала верх.

В одном лишь отношении природа и полученное воспитание сошлись вполне, – они выработали в Александре Федоровне абсолютную правдивость, а отсюда прямоту и определенность высказываемых ею суждений. В этом отношении царица не сходилась характером со своим супругом, напоминавшим, по скрытности и умению таить свои истинные чувства и намерения, византийство Александра I{178}.

В частной семейной жизни Александра Федоровна была образцом всех добродетелей. Безупречная, страстно любящая супруга, примерная мать, внимательно следящая за воспитанием своих детей и прилагающая все усилия к их всестороннему развитию и укреплению в них высоких нравственных принципов; домовитая, практичная и даже расчетливая хозяйка – вот как рисуют Александру Федоровну все ее приближенные. Наряду с этим она неизменно интересовалась широкими отвлеченными вопросами общего, даже философского, характера, а женская суетность была ей абсолютно чужда; например, нарядами она вовсе не интересовалась.

Во всех конкретных, доступных ее пониманию, вопросах Государыня разбиралась превосходно, и решения ее были столь же деловиты, сколь и определенны.

Все лица, имевшие с ней сношения на деловой почве, единогласно утверждали, что докладывать ей какое-либо дело, без предварительного его изучения, было невозможно. Своим докладчикам она ставила множество определенных и весьма дельных вопросов, касающихся самого существа предмета, причем входила во все детали и в заключение давала столь же властные, сколь точные указания. Так говорили лица, имевшие с ней дело по различным лечебным, благотворительным и учебным заведениям, которыми она интересовалась, равно и заведовавшие кустарным делом, которым ведал состоявший под председательством Государыни Кустарный комитет.

Вообще Александра Федоровна была преисполнена инициативы и жаждала живого дела. Мысль ее постоянно работала в области тех вопросов, к которым она имела касательство, причем она испытывала упоение властью, чего у ее царственного супруга не было.

Николай II принуждал себя заниматься государственными делами, но по существу они его не захватывали. Пафос власти ему был чужд. Доклады министров были для него тяжкой обузой. Стремление к творчеству у него отсутствовало.

Всего лучше чувствовал себя Николай II в тесном семейном кругу. Жену и детей он обожал. С детьми он состоял в тесных дружеских отношениях, принимал участие в их играх, охотно совершал с ними совместные прогулки и пользовался с их стороны горячей неподдельной любовью. Любил он по вечерам громко читать в семейном кругу русских классиков.

Вообще более идеальной семейной обстановки, нежели та, которая была в царской семье, представить себе нельзя. На почве общего разложения семейных нравов, как русского, так и западноевропейского обществ, семья русского самодержца представляла столь же редкое, сколь и сияющее исключение.

Общественная среда, бывшая по сердцу Николаю II, где он, по собственному признанию, отдыхал душой, была среда гвардейских офицеров, вследствие чего он так охотно принимал приглашения в офицерские собрания наиболее знакомых ему по их личному составу гвардейских полков и, случалось, просиживал на них до утра.

Гнусная, кем-то пущенная клевета, что Николай II имел пристрастие к вину и чуть ли не страдал алкоголизмом, – абсолютная ложь. Проведя целую ночь в офицерском собрании, Государь, возвратясь под утро во дворец, принимал ванну и тотчас же приступал к своим ежедневным занятиям, причем его докладчики и представить себе не могли, что он провел бессонную ночь.

К тому, что называется кутежом, у Николая II не было склонности даже в самые молодые годы. Привлекали его офицерские собрания царствовавшей в них непринужденностью, отсутствием тягостного придворного этикета; любил он и беседы, которые там велись об охоте, о лошадях, о мелочах военной службы; нравились ему солдатские песни, веселые рассказы, смешные анекдоты, до которых он был охотник; во многом Государь до пожилого возраста сохранил детские вкусы и наклонности. В его дневнике перечисляются любимые им развлечения, и все они ребячески наивны. Так, например, мы читаем: «баловался голыми ногами в ручье». Был он любителем физического труда, которому усиленно предавался и после отречения. Привлекал его и спорт во всех его видах, о чем можно судить по записям того же дневника, но он уделял ему лишь незначительную часть своего времени.

Главной отличительной чертой его характера была всепроникающая самоотверженная преданность исполнению того, что он почитал своим царским делом. Даже ежедневными своими прогулками, которыми, судя по тому же дневнику, он особенно дорожил, он часто жертвовал для исполнения своих разнообразных царских обязанностей. Исполнял он эти обязанности и занимался государственными делами с необыкновенной усидчивостью и добросовестностью, но делал это из принципа, почитая своим священным долгом перед врученной ему Богом державой посвящать служению ей все свое время, все свои силы; тем не менее живого интереса к широким вопросам государственного масштаба Николай II не испытывал.