– Тебе еще гаубицу в руки, и терминаторы нам не страшны.

– Значит, так, пацаны, – глядя на Примерова, панибратским тоном обратился ко всем Гриша, – времени у нас мало, а дел много. Если хотите выбраться отсюда подобру-поздорову, слушайте сюда…

– У меня болит голова. Наташа, полечи меня. – Владимир положил ей руки на плечи.

– Хорошо. – Она встала, затянула потуже ремешок на шелковом халате и пошла в ванную комнату. Набрав стаканчик воды, бросила в него пару шипучих таблеток снотворного и, вернувшись, протянула Емельянову: – Выпей, это тебя взбодрит.

Он в три глотка выпил содержимое и свалился в постель. Наташа присела сбоку и стала массировать ему затылочную часть, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сцепить пальцы на шее и придушить его…

Точно так же она массировала голову журналисту Примерову, когда перед отлетом в Париж зашла к нему за своим конвертом. Правда, Андрея ей не хотелось душить, у нее было желание его пристрелить! Гадкое воспоминание тут же возникло перед глазами…

Наташа не посмотрела, в котором часу утра ее разбудил звонок мобильника. Она потянулась к столику у изголовья кровати за трубкой и приняла вызов: «Алло?» – «Привет, милочка! – кокетливо хохотнул женский голосок. – Ты еще не в Париже? Нет? Хочу пожелать тебе счастливого пути. Да, и не забудь обналичить там чек на три «лимончика». Мало ли, память-то девичья». Трубка еще раз булькнула хохотком, и частые гудки отбоя подняли Наташу с постели. Несмотря на то что звонок поступил в режиме скрытого номера, Наташа узнала звонившую. Это была Патрунова – мелкая потаскушка, способная на большие гадости. Что значил этот звонок?.. Вдруг конверт с чеком на предъявителя на три миллиона долларов в ее руках?!. Но нет, как она могла узнать, где он находился?.. Да и журналиста Примерова, которому она отдала на сохранение конверт, Патрунова не знала. Тем не менее нехорошее предчувствие породило в мозгу варианты событий, которые подстегнули ее спешно привести себя в порядок и отправиться к Андрею.

Подъехав к его дому на такси, она поднялась на этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта. Это насторожило ее и усилило чувство тревоги. Войдя и никого не застав там, Наташа увидела перевернутый вверх дном письменный стол, разбросанные по комнате вещи и, думая об осторожности, стала лихорадочно осматривать ящики, перебирать бумаги, переворошила все на книжных полках, перерыла платяной шкаф, но конверта нигде не было. Еще не вполне соображая, что делать дальше, она выскочила в прихожую и громко хлопнула входной дверью…

– Какие люди! Ты без охраны? – Оксана Патрунова так дружелюбно улыбнулась Наташе, что, казалось, собралась заключить в свои объятия непрошеную гостью.

– Верни конверт, дрянь!

– Какой конверт? Ты о чем? Я не понимаю, о чем речь…

– Мой конверт с чеком на предъявителя на три миллиона долларов, который ты украла, дешевка!..

– Ты в своем уме? У меня его нет, – пропустив мимо ушей оскорбление, миролюбиво произнесла Патрунова, пытаясь при этом держать улыбку на лице.

– Ты мне вернешь его! – Алексина толкнула в грудь хозяйку и вошла в прихожую.

– Наташенька, веди себя прилично, ты ведь прекрасно знаешь, что никакого конверта у меня нет и быть не может. Опомнись, о чем ты говоришь?..

– Слушай сюда, шлюшка недоделанная, или ты сейчас же отдашь конверт, или я вышибу твои куриные мозги!..

– Уймись! Это ведь ты его украла из сейфа, воровка! – вдруг сузив глаза, скрежетнула стальными нотками в голосе Патрунова. Она приготовилась дать отпор этой зарвавшейся фифе. – Перед своими хахалями будешь истерики закатывать. Тут это не пройдет! Пошла вон отсюда, подстилка намазюканная!.. Малярша!

– А-а!.. – зашлась от гневного возмущения Наташа и, потеряв самообладание, набросилась на Оксану.

Патрунова, не поворачиваясь, отступила на кухню и, выбрав момент, вцепилась в волосы противнице. Наташа молча стерпела дикую боль и, немного подавшись назад, неожиданно нанесла по-мужски сильный удар кулаком в область левого межреберья Патруновой. Та отлетела назад, разжав пальцы, и, опрокидываясь на спину, по касательной задела головой край кухонного стола. Звук грохнувшегося на пол тела слегка остудил разгоряченный порыв Наташи. Она успела лишь заметить тонкую струйку крови в уголке рта своей жертвы, когда услышала… тихие шаги в прихожей… Сердце ее оборвалось! Наташа проскользнула за толстую штору и затаила дыхание. Невысокий коренастый брюнет остановился на пороге кухни, едва не споткнувшись о бездыханное тело Патруновой, и окаменел. В застывшей мертвенной тишине живыми казались лишь занавески, которыми играл летний ветерок, проникающий из приоткрытой форточки. Неожиданно с улицы донесся нарастающий вой полицейской сирены. Брюнет, выйдя из оцепенения, гробовым голосом произнес: «О боже, она мертва! Ее убили!» – и поспешил удалиться из квартиры. Наташа, едва сдержавшись, чтобы не опередить молодого человека, буквально выпорхнула из квартиры на лестничную клетку и остановилась на миг, слушая грохот сбегающих вниз мужских шагов. «Осторожно!» – крикнул кому-то возмущенный женский голос в подъезде. Наташа вдруг почувствовала прилив тошноты и глубокого безразличия ко всему происходящему. «Кому кричит эта женщина?.. Зачем куда-то бежать?.. Мне так нужны эти деньги?.. Зачем?.. Чтобы жить? Но ведь это смешно…» В состоянии прострации она вышла на улицу и прошла пару остановок. От ходьбы кровь обогатилась кислородом, и мозги стали осмысливать то, что с ней случилось. «Я убила ее!.. Я убила человека! Этот грех теперь будет на мне всегда… Надо убираться отсюда – из города, из страны…» Наташа поймала такси и поехала опять к Примерову. Открыв ключом дверь, вошла в квартиру и увидела Андрея лежащим на диване. Одежда на нем была грязная, со следами спекшейся крови, костяшки рук сбиты. Подсев к нему на постель, она задумалась, машинально поглаживая спящего по волосам. «Это он во всем виноват, – думала она, – я отдала ему на сохранение конверт, а он не справился. Он предал меня». Если б в этот момент у нее в руке оказался пистолет, она легко спустила бы курок. Через некоторое время Андрей очнулся.

Они молча смотрели друг другу в глаза. «Дорогая девочка, как я устал от всего…» – говорили его. «Скоро все закончится», – говорили ее.

Наташа встала, подошла к окну.

– Тебе надо в душ, смыть с себя всю грязь и кровь. А потом я обработаю твои ушибы, – слегка отстраненным голосом произнесла она.

– Я справлюсь сам, – глухо отозвался он. – Увидимся завтра.

– Завтра я улетаю…

– Я прилечу потом.

– Потом тебя убьют.

– Ты звонила вчера вечером? Извини, что не дождался тебя в баре…

– Не надо… Я не звонила…

– Странно.

– Мне нужен конверт, который я давала тебе для сохранения. Если, конечно, помнишь?