мне таблетку, пообещав, что боль как рукой снимет. Так и случилось, через минут пять я мог лишь удивляться, что совсем недавно не знал, куда бежать от болевых ощущений. Но даже это экспресс выздоровление ненамного улучшило моего настроения; хотя голова больше меня не мучила, но проблема-то осталась!

Незадолго перед выходом вдруг зазвонил телефон и незнакомый мужской голос сказал, что за мной пришла машину. Я почему-то был уверен, что меня возьмет в свой автомобиль Перегудов. Но он не появился.

Я вышел из гостинцы и увидел весьма приличную иномарку. Шофер предупредительно отворил мне дверцу и даже немного помог сесть в салон. Учитывая, что, несмотря на жару, водитель был в хорошо сшитом костюме, да еще при галстуке все это казалось несколько странным, похожем на кадры из иностранного фильма. Так не часто доставляют на приемы даже в столице, а уж тут такое я никак не ожидал увидеть. Тем более за проведенное в городе время я несколько привык к царящей вокруг простоте и одеяний и манер. И даже временами ловил себя на том, что и сам веду себя сходным образом.

Наш путь продолжался не более пятнадцати минут. Впрочем, не в столь уж и в большом городе это считалось весьма солидным расстоянием. Машина остановилась возле здания, которое ничем особенно не выделялось среди расположенных по соседству особняков. Старинный, но без всякого намека на роскошь, фасад. Единственным отличием был окружавший дом высокий забор. Такой возводят тогда, когда не хотят, чтобы случайные люди могли бы увидеть, что за ним происходит.

Водитель учтиво показал, куда мне идти и умчался. Я позвонил в звонок у ворот, Ко мне вышел охранник в униформе. Он попросил у меня документ. Я достал из кармана пиджака паспорт. Тот сверил его со списком, тут же любезно улыбнулся и пригласил войти.

Я сразу понял, почему это место скрывалось от посторонних людских глаз. Я оказался в раю или в каком-то месте, которое весьма сильно его напоминало. Здесь действительно было очень красиво. Вся территория была обсажена причудливо подстриженными кустарниками, между них были проложены покрытые красочными изразцами тропинки. Били фонтанчики и фонтаны, повсюду стояли обнаженные статуи мужчин и женщин, явно выполненные под античность. Почему-то мне показалась, что так должно было выглядеть имение древнеримского патриция. Разумеется, в силу объективных причин у меня не было возможности увидеть его воочию, но я не сомневался, что создатели этого ансамбля хотели создать именно такую аналогию.

Народу по раю бродило немного, и я подумал, что это и есть местные сливки общества. Судя по вечерним дорогим платья женщин и хорошо сшитым костюмам мужчин, моя догадка была недалека от истины.

Не то к своей радости, не то к огорчению — я теперь уже и не знал, я увидел Орестову. Она беседовала с несколькими мужчинами. И мне показалось, что они не столько смотрели на нее, сколько раздевали ее глазами. Впрочем, ревность, как известно, всегда навивает одни и те же мысли и сюжеты.

На меня никто не обращал внимания. И мне даже стало как-то обидно. Перегудова я нигде не видел, скорей всего он еще не подъехал.

У официанта я взял бокал с каким-то вином и стал ходить по тропинкам, глазеть на скульптуры, на обнаруженные мною искусственные развалины. Я не совсем понимал, зачем я тут нахожусь, с какой целью меня пригласили? Чтобы продегустировать это великолепное вино? Сомнительно.

Внезапно я услышал за спиной быстрые легкие шаги. Я резко обернулся; ко мне приближалась Ирина. В руках у нее тоже был бокал того же замечательного, скорей всего местного вина.

— Я вижу, вы скучаете, и решила помочь развеять вам скуку, — сказала она.

— Здесь красиво, но не слишком весело, — согласился я. — Я даже не знаю, что это за чудесное место. Когда я сюда только что вошел, то подумал, что это рай. Но затем вспомнил, сколько на мне висит разных грехов, понял, что раем оно быть не может, иначе меня сюда бы не пустили ангелы, а на ад это уж совсем не похоже.

Орестова весело засмеялась.

— Они называют это место английским клубом, хотя вряд ли здесь был когда-нибудь хотя бы один англичанин. Как мне намекнули, тут собираются вместе самые богатые и самые влиятельные люди края и договариваются в неформальной обстановке о своих делах.

— О чем же сегодня намерены договариваться самые влиятельные с самыми богатыми?

Ирина удивленно посмотрела на меня.

— А вы разве не знаете?

— Нет, — немного уязвлено ответил я. — Меня никто на сей счет не просветил.

Она пожала плечами.

— О чем они сегодня могут договариваться, только об одном, кто победит на выборах. Сейчас эта тема дня.

— И кто же победит на выборах?

— На кого здесь присутствующие сделают ставку. Или вы придерживаетесь другого мнения? — насмешливо проговорила Орестова.

— Зачем же тогда нужны выборы?

— И этот вопрос задаете вы мне. Я полагала, что это прекрасно понимаете. Только для того, чтобы затем ни у кого не было бы шансов их опротестовать.

— Но тогда какова же ваша роль тут? Или вы согласны с их вердиктом.

— Вы отлично знаете, что я никогда не соглашусь с этим. А моя роль весьма проста. Меня хотят уговорить снять свою кандидатуру. Их очень тревожит, что мой рейтинг в последние дни стал быстро порастать.

— Меня — тоже, — пробормотал я.

Она засмеялась.

— Мне нравится ваша честность, что вы не пытаетесь меня обмануть, несмотря…

Она вдруг замолчала.

— Несмотря на что? — Я вдруг почувствовал, что у меня учащенно заколотилось сердце. Не понадобятся ли мне сегодня сердечные капли?

— Это не важно, — сказала она.

— Вы уверенны, что это не важно?

Но ответа не последовало, может потому, что она не захотела отвечать, а может, потому, что ей помешала шумная кампания, которая вдруг появилась в этом раю. Мы оба одновременно обернулись на звуки.

По тропинке шествовали несколько мужчин. Впереди всех шел Перегудов и так громко говорил, что, казалось, он почти перекрывал все другие звуки Вселенной. За ним следовал нынешний губернатор этого края Петр Кучеренко. За время своего правления он прославился не столько успехами на ниве поднятия экономики региона, сколько своими ксенофобскими высказываниями и борьбой с инородным влиянием. Не случайно Перегудов и те, кто за ним стоит, решили, что тому стоит баллотироваться именно здесь, так как почва для националистов была тут уже взрыхлена предшественником, а теперь, по-видимому, настало время бросать в нее ядовитые семена. Кучеренко всегда вызывал во мне стойкую неприязнь, он был из той, весьма многочисленной