– Скажешь тоже, на своей! – Анфиса весело засмеялась. – Знаешь, что в ресторане на юбилее делают?

– Веселятся.

– Во! Едят, пьют!

– Пьют…

– Дошло. Значит, автомобиль оставался на стоянке во дворе.

Анфиса задумчиво посмотрела на притулившуюся поодаль «девятку», покачалась из стороны в сторону и сказала:

– Нет. Машины Сонькиной в этот день там не было.

– Точно?

– Точнее не бывает. Пошли!

– Куда?

– К Степанычу! У него три шавки, он раза три их выгуливает. Делать нечего старому пню. А одна из его шавок Сонькину машину невзлюбила и все норовит обгадить ей колесо. А Сонька разоряется, как резаная, так что Степаныч бдит.

– Хорошо, пойдемте к Степанычу.

В подъезде Анфиса подхватила свои ведра и почти бегом поднялась на третий этаж, открыла дверь, впихнула ведра, закрыла дверь и помчалась вверх по лестнице. Мирослава не ожидала от толстушки такой прыти и едва поспевала за ней. На четвертом этаже Анфиса нажала на кнопку звонка, потом застучала, приговаривая при этом: «Открывай, Степаныч».

Наконец дверь открылась. На пороге стоял старичок в семейных трусах, сильно смахивающий внешним видом на гнома из мультфильма.

– Ты чего, Анфиска, буянишь? – спросил он строго толстушку.

– Степаныч, голубчик, давай помогай!

– Тебе, что ли? И чем? – буровил он Анфису пристальным взглядом.

– Вон, пень старый, – всплеснула она руками, – мне он помогать будет! Я тебе детектива привела.

– Зачем мне детектив? – опешил старичок.

– Здравствуйте, – Мирослава решила взять инициативу в свои руки. – Я детектив Мирослава Волгина, провожу следственные мероприятия.

– Вот-вот, – одобрительно закивала Анфиса.

– Хотела бы уточнить у вас, находилась ли синяя «девятка» Софьи Артемьяновой на стоянке в день рождения ее матери?

– Никак нет! – по-военному отчеканил слегка обалдевший Степаныч.

– Вы уверены?

– Так точно! Я гулял в тот день три раза с Ниной, Клепой и Гурьяном, машины не было.

– Кто эти граждане?

– Это его шавки, – прыснула Анфиса.

– Вы всегда обращаете внимание на машину Артемьевой?

– Завсегда!

– Почему?

– Да как вам сказать, – замялся Степаныч, – Гурьян как-то к ней неравнодушен…

– Буровит он ей на колеса, – громко рассмеялась Анфиса.

– Есть маленько, – согласился старик.

– А как ваше полное имя? – спросила Мирослава.

– Матвей Степанович Гурьянов.

– Матвей Степанович, а вы готовы подписать свои показания?

– Готов.

– И я готовая, – заверила Анфиса, – эта Сонька много о себе понимает.

Мирослава поблагодарила старика, взяла под руку Анфису и потащила ее вниз:

– Пойдем еще посидим на лавочке.

– Чего это на лавочке, – уперлась толстушка, как норовистая лошадь, – идем лучше ко мне.

– Идем, – согласилась Мирослава.

Битых два часа Волгина сидела на кухне Анфисы и пила чай с вареньем и кренделями. От борща и котлет она, поблагодарив хозяйку, отказалась. За это время ей удалось узнать имена подруг и приятелей Софьи, описание их внешности. Мерцалова и хоть кого-то, напоминающего некто, описанного дедом Тимофеем, среди них не было.

– Дорогая Анфиса, – спросила Мирослава, – а ты не знаешь, кому бы могла Софья одолжить свою машину?

– Сонька-то?

Мирослава кивнула.

– Если только двоюродному брату Мишке или Варьке.

– А Варька – это кто?

– Подружка ее неразлейвода.

– А ты ее хорошо знаешь?

– Хорошо, – кивнула Анфиса, – она раньше тут жила с родителями, а потом они переехали.

– А фамилию Варвары ты знаешь?

– А то! Варвара Сергеевна Лукачева.

– А сколько ей лет?

– Столько же, сколько и Софье, они учились в одном классе.

– А как она выглядит?

– Кто, Варька?

– Да.

– Обыкновенно…

– Какого она роста?

– Среднего, может, чуть ниже меня.

– А какие у нее волосы?

– Разные, – фыркнула Анфиса.

– Красит?

– Да, и все время в разный цвет. Последний раз были малиновые, а до этого зеленые.

– О! Короткие?

– Нет, она короткие не носит, примерно до плеч.

– Всегда?

– Ну, иногда чуть длиннее.

– Она курит?

– Да, зараза, как на балкон выйдет у Соньки, так дым соседям в окна летит.

– А какие сигареты?

– Нет, этого я не знаю.

– Пахнут ментолом?

– Мятой, что ли?

Мирослава кивнула.

– Нет, не пахнут. А Колька вообще придурок, – добавила она неожиданно.

– Колька?

– Ну да, я тебя еще за его пассию приняла.

– А почему он придурок?

– Потому что курит и папиросы мочит в одеколоне.

– Ужас!

– Я же говорю, придурок.

– Анфис, а из подруг Софьи никто не курит сигареты с ментолом?

– Не замечала таких. Вроде нет.

– А почему ты думаешь, что Софья могла одолжить машину Варваре?

– Дык, они с детства все друг другу одалживали. Менялись сначала игрушками, потом одеждой, обувью.

– Но машина все-таки ценная вещь…

– Ой, – отмахнулась Анфиса, – мать ее Сталина ругалась с Сонькой, когда она Варьке отдала поносить бабушкину брошку. А в брошке той камушки не простые, а все драгоценные.

– И чем закончилась та история?

– Ничем. Брошку Варька вернула, а Сталина все побрякушки дорогие под замок.

– Откуда ты это знаешь, милая Анфиса?

– Земля слухами полнится, – подмигнула толстушка.

– Но если только так.

– Ты не волнуйся, я, конечно, болтушка, но не пустобрех, за все свои слова отвечаю.

– Ну, какая ж ты болтушка, – улыбнулась Мирослава.

– Да ладно, я свои слабости знаю, вот еще поесть люблю.

– А раньше Софья одалживала свою машину Варваре?

Анфиса задумалась, потом кивнула: