– Или вот еще: идет кришнаит по Ристайлу. А на углу стоит ведьма Горгулия Таймс и зевает. Он подходит и спрашивает: «Девушка, чего вы зеваете?» А она отвечает: «Я – спать хочу! Это вы зеваете…»

Снова двухсекундное молчание. Первым дошло до бога. Кришна фыркнул и в громоподобных судорогах смеха засучил ногами. Следом укатились и остальные. Веселье царило такое, что Петросян сдох бы от зависти. Никогда нигде ни один эстрадный юморист не пользовался и сотой долей моего успеха! Грустно пришлось лишь кришнаитам. Во-первых, про них все анекдоты. Во-вторых, бронзовый бог умудрился покалечить еще с полдюжины последователей. Может, вообще развлекать его байками, а он, хихикая, сам всех передавит?

– Тр-р-р-а-а-а-х-х-х!

Все замерли. Гоголь. Последний акт. Немая сцена. Зубастый Кришна в позе городничего, полуприсев, с разведенными в стороны руками, раскрытым ртом и выражением удивленной Медузы Горгоны на лице. Лия, хитровато сощурившаяся, с довольной улыбкой, с показным смущением отвернувшаяся в сторону. Барон Бесс с вытянутым лицом, вздернутыми бровями, словно говорящий: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Слуги и стража, замершие в недоумении, не в силах сообразить: смеяться им или же плакать. Бедные кришнаиты застыли в самых разнообразных позах, успев выдохнуть, но боясь вдохнуть. Некоторые рухнули в полный рост. Признаться, в воздухе разлился такой «аромат»… Куда там дышать – глаза резало! Итак, крестьянское средство действует по-прежнему безотказно. Бронзовое лицо сменило выражение на жалостливо-плачущее.

– Что это?

– Где? – искренне удивился я.

– Что со мной?

– Сказать правду, какой бы горькой она ни была?

– Да… – полушепотом попросил он, боясь пошевелиться.

– Судя по внешним симптомам, понос! Может быть, кислое молоко все-таки не столь уж и полезно для слабого желудка?

– Что мне делать?

– Право, не знаю… Ты ведь вроде собрался меня убивать? Я бы не настаивал… Но раз уж ты твердо решил, то давай драться!

– Я… не… не могу… – стыдливо проблеял грозный Кришна, пытаясь осторожно пятиться назад. – Не сейчас… Я… и не… не так уж… Не в обиде… Ты погорячился… с кем не бывает?! Я, ой! Я милосерден… я все прощу!

– Сочувствую, братан. Ты двигай без суеты за лесок, а то, не ровен час здесь прихватит. Какими глазами на тебя будут глядеть верные поклонники? Срамота! Беги, спасай положение. Если что – я тебя подожду.

– Спаси-бо! Ой, мамочки! Я…

В общем, до леса-то он добежал. Уж как дальше, не знаю. Кришнаиты, прихватив раздавленных, раненых и отравленных газом, печально поредевшей колонной бросились за опозоренной святыней. Я погладил рукоять Меча Без Имени.

– Извини, дружище… Был хороший шанс порубить кого-нибудь в винегрет. Я прекрасно понимаю, что ты мог бы выстругать второго Буратино из этого металлического чурбана. Давай потом. Отложим профессию токаря на послезавтра. Мы еще успеем снять с него стружку…

Лия сладко потянулась и неожиданно громко попросила:

– Милорд, ради всех нас, затравите еще одного анекдота!

– Пожалуйста! – хором поддержали все.

Звездное небо… Созвездия здесь почти такие же, как и в моем мире. Хотя я из всех только Большую Медведицу и знаю. Воздух чист, в голову лезет всякая лирика. Я сижу у распахнутого окна, развалившись в кресле, в комнате Жана. Бульдозер здоровеет на глазах. Организм у него молодой, излишествами не испорчен, местный коновал заштопал ему рану, сбил температуру, и парень уверенно идет на поправку. Да… уж если здесь говорят, что готовы отдать за тебя жизнь, то делают это при первой же возможности. Но если Бог даст мне случай встретиться с той сволочью, которая швырнула нож в моего друга… Я даже думать об этом не хочу! Сразу так свирепею – самому страшно.

– Девочка моя, плесни еще вина и дай, пожалуйста, вон то блюдо с печеньем. Изюмное… Сама делала?

– Ага. – Лия протянула мне хрустящее печенье и уселась рядом на табуретке. – Лорд Скиминок, а я красивая?

– О, если бы все фотомодели Европы были хотя бы вполовину так же красивы, как ты…

– Я люблю вас, милорд! – Она счастливо прислонилась к моему плечу.

– Я тебя тоже люблю.

– И Жана я люблю.

– Понятное дело. Он и мне дорог. Эй, Бульдозер, кончай симулировать! Ты слышишь – мы тебя любим.

– И я вас, милорд. И тебя, Лия. Я ведь очень вас люблю. У меня, кроме вас и отца, никого нет. Иногда мне даже хочется умереть за вас…

– Это ты уже продемонстрировал. Довольно! Зубы Ризенкампфа сделали из меня другого человека. Я свиреп, как никогда! С этого дня ни один подонок не протянет свои грязные лапки к моему пажу и оруженосцу. Завтра же, если Кролик прилетит за мной, а он прилетит, как отоспится после обеда, мы обогнем все окрестности, и я найду Зубы!

– Я с вами, милорд.

– Молчал бы лучше. – Лия властно уложила приподнявшегося мужа обратно в подушки. – Никуда я его не отпущу. Успеет подвиги насовершать. Но и вам одному в пасть к дьяволу лезть опасно. Лорд Скиминок, я тут посажу сиделок и полечу с вами.

– Нет. Во-первых, тебя мне там еще не хватало! Во-вторых, не забывай, где ты хочешь оставить Бульдозера. В родовом замке предателей. Ему насуют чего-нибудь в кашу, а мы расхлебывай.

– Милорд! Дайте мне ваше дубовое кресло, и я смогу за себя постоять. Пока вы бьете Раюмсдаля, я не буду висеть жерновами на ваших ногах. Отправляйтесь вдвоем и не беспокойтесь обо мне.

– Так, все! – Я хлопнул ладонью по подоконнику. – Быстро же вы забыли, кто здесь главный. Я ландграф или не ландграф?!

– Ландграф, – печально выдохнули оба.

Их, видите ли, огорчает невозможность свернуть себе шею в компании со мной. Нормальные люди радуются, когда их не призывают на войну. Ладно были бы новобранцы, а то ведь прекрасно знают, почем фунт лиха, и все равно лезут. Да еще вон обижаются, ежели не берут.

В дверь постучали. Я положил руку на Меч Без Имени и… едва не вскрикнул – рукоять горела! Там за дверями был враг. Волшебное оружие не ошибается.

– Войдите.

Я – с мечом наперевес в боевой стойке. Лия – со сдвинутыми бровями и двумя руками вздымающая любимую сковородку над головой. Жан – севший в кровати, держащий в могучих руках по подушке и тоже готовый к обороне. В дверном проеме показалась девушка. На вид лет двадцать с небольшим, волосы темные, короткие, глаза карие, симпатичная. Одета в черную рубашку и обтягивающие штаны. За голенищами высоких сапог угадываются длинные ножи, из-за плеча торчит рукоять короткого меча. На отвороте воротника вышит серебром знак – головка одуванчика.

– Здравствуйте. Меня зовут Луна. Я наемный убийца.

Лия и Бульдозер отреагировали первыми. Жан вскочил с кровати, как есть в ночной сорочке, пошатываясь, закрыл меня собой и вмял меня спиной в стену. Белобрысая воительница с реактивным воем бросилась на вошедшую, целясь в ее кудрявую голову сковородой. Девушка чуть отклонилась в сторону, Лия вылетела в дверной проем и с грохотом пересчитала ступеньки вниз. Помнится, лестница была длинная…