граппой. Он не пострадал, и потому был особо рассержен. Как ни крути, а фары они друг другу подбили. После того как красивая неаполитанская истерика была окончена, пострадавший настойчиво порекомендовал ей пойти ожидать полицию в бар. Девушка, конечно, была невероятно расстроена этим происшествием, растеряна и позвонила хозяйке недвижимости – уточнить, что же делать в таком случае. Хозяйка сказала, чтобы она немедленно шла в бар и устроилась там до приезда полиции. Пообещала, что сейчас приедет человек, который ей поможет. И вправду – через несколько минут вошел мужчина – небольшой, упитанный и явно влиятельный. Он тотчас заказал ей сто граммов виски и заставил выпить под одобрительными взглядами всего заведения, а после пошел «выправлять показания». К моменту, когда полиция прибыла, весь бар оказался свидетелем того, что совершенно трезвая и очень хорошая девушка была так напугана, что ей даже пришлось зайти и выпить – потому что надо же как-то успокоиться. Мы ей сами и налили… Целая нация соучастников!

* * *

А еще здесь живет практически архаическое понятие семьи. Юг изначально населяли разные этносы со своими привычками, нравами и жизненными представлениями. К Средним векам основными из них оказались италийцы, лангобарды и норманны (точнее, нормандцы), потому-то Юг и внутри себя не был един: например, в Апулии и Салерно практиковалось лангобардское право, в Неаполе и Амальфи – римское… Однако на практике сложились некие общие для этих земель обычаи. Кстати, самого термина «семья» тогда не существовало, как не существовало и того современного смысла, который мы вкладываем в это понятие. Как и во Флоренции, здесь «семья» не ограничивалась мужем, женой, их детьми и ближайшими родственниками, которые живут под одной крышей, но включала в себя большое количество близкой и дальней родни, а также людей, не связанных между собой никаким кровным родством. Нередко сыновья, женившись, оставались с родителями. И нередко, если братья обзаводились женами и уходили из отчего дома, то начинали жить вместе – образуя иной вид расширенной семьи. Однако уклад внутри таких кланов сильно отличался от Севера. В этом мягком климате важнейшим местом в жизни дома был двор. В комнатах спят, изредка едят, а зимой греются у очага. Вся остальная деятельность разворачивается во дворе, двор – арена всех событий.

* * *

Забавно, но основную информацию о повседневности мы черпаем из судебных разбирательств. Человек, который прожил свою жизнь без конфликтов, или человек, следующий букве закона, – он не вписан в «книги жизни». О! я обожаю такого рода чтение. Это реальная возможность прикоснуться к истории. Чего стоит только перечисление хозяев небольшого дома на средневековой улочке Неаполя! Двенадцать действующих лиц на девяносто квадратных метров: торговец Стефан (с женой и детьми, три его брата и сестра), сын его управляющего и… два кузнеца. Что связывает этих людей, что побуждает вступить в совместное владение и разделять радости и горести в общем пространстве? Можно только фантазировать… Но это не научно, так что уж сами попробуйте, пока блуждаете по узким щелям между домами чуть выше piazza Mercato.

Самое интересное – тяжбы. Они раскрывают не только царящие нравы, но и небезынтересные подробности. Например, судился брат со своей замужней сестрой за их общий дворик. И из скупого постановления суда тотчас рождается картинка. В ходе дела в общее пользование переданы печь и большой чан, ворота и портик. Суд постановляет, что и брат и сестра могут вносить воду во двор (вероятно, чан для воды пополнялся из уличного колодца); выливать помои и хранить тут до вывоза; расстилать и сушить на солнце ткани, а также съестные припасы; кроме того, дозволено мыть и высушивать там бочки (необходимые для хранения оливкового масла и вина). Запрещается: прясть и отделывать ткани во дворе, загораживать бочками и кадками лестницы, загрязнять общую площадь… Похоже, сестра проиграла дело и пришлось ей до скончания века прясть в душных комнатенках: с начала римской истории нам известно, что ткачество и прядение – исключительно женские занятия…

* * *

Забавно, что образ жизни людей состоятельных, который описан многими из путешественников, в те далекие времена мало чем отличался от жизни простого люда. Упадок аристократии отмечают здесь с момента Арагонской династии: в Неаполе дворяне ленивы и не занимаются ни своими поместьями, ни торговлей, так как последняя считается унизительным занятием; неаполитанский дворянин или проводит время дома в праздности, или скачет на коне, – ворчит старый автор. Потому здесь не принято было держать загородных поместий, устраивать напоенных поэзией парков, разводить дорогих лошадей… Еле-еле хватает средств на поддержание видимости общественного положения. Притом Неаполь всегда жил не по средствам. Если заглянуть к хозяину вечером, вся эта слепившая вас ранее, позаимствованная на время роскошь исчезнет: лакеи, посыльные, пажи – все растворится, а хозяин наедине с единственным, реже – с парой слуг начнет экономить, ограничиваясь на ужин лишь миской макарон после баснословных расходов на поразившее вас при первом знакомстве изобилие – так описывает этот культурный феномен в своих мемуарах маркиз де Сад. Но многое изменит молодой король. И поможет ему его королева.

Глава XVII. Карл Бурбон – Каподимонте – Про самую некрасивую пару в мире – И о фарфоре – Величие Карла

Герцог Пармский и король Обеих Сицилий Карл Бурбон – сын Филиппа V, короля Испании, и герцогини Елизаветы Фарнезе. Его мать принадлежала к знаменитому римскому роду, который известен с XIII века. Но истинную славу фамилии принесет папа Павел III – последний папа Возрождения. Его официально признанному сыну (да-да!) отходят некоторые папские земли, среди которых и Парма. С этого момента судьбы рода будут неразрывно связаны с северной провинцией, неподалеку от Милана. Ее и получает во владение юный Карл. Про Фарнезе пишут, что они своими пороками отталкивают историка-наблюдателя. И вместе с тем каждый из авторов не может не отметить, что история этого рода и просветительская деятельность этой семьи окажут сильное влияние на художественную жизнь Италии. Герцогский дворец в Парме и вилла Капрарола, неподалеку от Витербо, – архитектора да Виньолы; театр в Парме от ученика Палладио; грандиозное паллаццо Фарнезе в Риме, который строит Антонио да Сангалло младший и Микеланджело; роскошный парк на Палатине (все скульптурное убранство теперь в неаполитанском археологическом музее), вилла Мадама, которую придумывает Рафаэль, и вилла Фарнезина (кстати, так названа, потому что после смерти владельца будет куплена и сохранена Фарнезе)… Так, сейчас я должна взять себя в руки, – ни слова обо всем этом! Я только про уникальную фамильную коллекцию, которую привезет весьма добродетельный отпрыск – Карл Бурбон в свой Неаполь и для которой он построит Каподимонте.

* * *