— Это же…

Лиля снова полезла в багажник и вытащила стяжки. Она схватила их и заметалась по двору, не зная, куда их спрятать, чтобы Петр не смог ими воспользоваться. Вдруг она замерла, будто споткнулась. Черт! А если он придет в себя и опять начнет к ней приставать?

Лиля быстро приняла решение. Она бросилась в дом. Кое-как перевернула Петра на бок, подсунула под него половик и положила парня на спину. Потом встала у основания дорожки и потянула ее на себя. Тяжелое тело сдвинулось с места. Матерясь на чем свет стоит, девушка втащила здоровяка в комнату и чуть не упала сама, но сразу вскочила.

Она торопилась: Петр мог в любую минуту прийти в себя. Лиля не размышляла, не думала, как сделать лучше: она действовала так, как ей подсказывала интуиция. Быстро связала его руки, потом стянула с него брюки (не потому, что без брюк он не смог бы сбежать. Нет! Это была маленькая месть за похотливые пальцы, блуждавшие по ее телу полчаса назад).

Лиля уже протянула руку, чтобы стянуть с него и боксеры, но замерла на полпути: неловко. Она видела обнаженных мужчин в журналах и на сайтах, куда иногда заглядывала из любопытства, но вот так, вживую, еще ни разу.

Она и сама не понимала, как смогла дожить до двадцати лет и не распечатать свою девственность, но так уж получилось: заниматься сексом абы с кем, чтобы удовлетворить свое желание, не хотелось, а Димка Рокотов, по которому она сохла два года, до последней недели вообще не обращал на нее внимания.

Димка…

Лиля всхлипнула. Вот это подарочек она сделала ему на днюху! Сейчас папка замучает парня расспросами, еще и в тюрьму посадит. Он такой, не слишком разбирается в обстоятельствах, если задели его за живое.

— Тихо! Не скули! — приказала она себе.

Ее голос в полной тишине звучал странно и ненормально, но так хотя бы одиночество не ощущалось. Лиля нацепила стяжку на ноги похитителя и наконец выпрямилась полюбоваться на дело своих рук.

Петр лежал на спине. Голова чуть запрокинута, белая футболка (вернее, белой она была вчера, сейчас серо-буро-черная) задралась, обнажив мускулистый живот. Длинные ноги выпрямлены. Дыхание ровное и глубокое. Казалось, что он просто спал. А может, так оно и есть? Ну не походил Петр на умирающего человека.

Красивый мужик, ничего не скажешь. Вот только лицо в крови. Лиля метнулась в кухню, схватила полотенце, протерла аккуратно лоб и щеки похитителя и выпрямилась, вдруг почувствовав волнение. Щеки запылали, в груди что-то затрепетало.

Еще не понимая, что она делает, Лиля двумя пальцами подняла ткань футболки: два ряда кубиков по три, всего шесть… спортивный парень. Девушка, как завороженная, потянулась к животу Петра, провела по бугристым мышцам пальцами, задела резинку серых боксеров и судорожно вздохнула, ощутив жар между ног.

Внезапно поняв, что только что сотворила, Лиля отдернула руку и отскочила подальше.

— Что за на фиг? Еще этого не хватало!

Ей совсем не нравилась реакция своего тела на этого мужика. А как же Димка? Как только она начинала возиться с похитителем, Рокотов отодвигался на задний план. По-хорошему, она должна была сейчас бежать от этого места подальше, а она все возится с неизвестным, как с самым дорогим человеком.

— Черт! У меня стокгольмский синдром? — ужаснулась Лиля, но тут же успокоилась: что за мысли? Он так быстро не развивается. Ей ли, студентке-психологу, не знать!

Просто ей одной из леса не выбраться: где она находится — не представляет, связи нет, машину водить не умеет (еще один ее недостаток, о котором она очень жалеет). Короче, полный пипец! Да и не в ее привычках бросать человека в беде.

Успокоив себя таким образом, девушка пошла в кухню. Есть хотелось нестерпимо. Она включила чайник, достала пачку «Ролтона», приготовила себе скромный обед. Только накрутила лапшу в ложке и подула на нее, как услышала, что похититель очнулся.

Лиля, сияя от радости, бросилась в комнату…

Глава 18

Радость тут же сменилась злостью. Она рванулась к парню, счастливая оттого, что он пришел в себя, а это чмо огородное начало претензии предъявлять. Вот пусть полежит один и помучается.

Не обращая внимания на возмущенные крики Петра, Лиля поела и только после этого вошла в комнату. Он уже не лежал на полу. Похититель сидел, прижимаясь спиной к кровати, и смотрел на нее голодными глазами. Девушке стало стыдно. Она вернулась в кухню, сделала еще одну порцию лапши.

— Если будешь хорошим мальчиком, — сказала она, — я тебя покормлю.

— Вот ведьма!

— Как хочешь!

Лиля сделала вид, что уходит.

— Хорошо, — согласился Петр. — Корми.

Она отошла на расстояние вытянутой руки (кто его знает, вдруг он бросится на нее, если она будет ближе!) и поднесла к его рту вилку с намотанной на нее лапшой. Похититель взял ее губами и втянул внутрь. Работали только его челюсти, и всем своим видом Петр показывал, какой он смирный и вежливый похититель.

«Нет, ты меня не обманешь невинным личиком!» — думала Лиля, протягивая ему очередную порцию лапши. Наблюдать за мужчиной вблизи было очень интересно.

Он ел и смущенно отводил взгляд. И правда, ситуация патовая: взрослый мужчина со связанными руками и ногами (голыми причем) сидит на полу, и его кормят с ложечки.

«Наверное, ненавидит меня сейчас за унижение, — думала Лиля. — Ничего, вот пусть побудет в моей шкуре! Хотя… Он говорит, что ничего не помнит. Притворяется небось! И как проверить?»

Она упрямо поджала губы.

— Чай будешь?

— Давай.

— А где он лежит?

— Кажется, в черной сум… — начал отвечать машинально Петр и замер на полуслове, сообразив, что выдал себя с головой.

Его зеленые глаза, только что светлые и прозрачные, с искорками смеха, потемнели, брови сошлись к переносице, губы сжались в тонкую нить. Лиля довольно улыбнулась.

— В черной сумке, значит, — отреагировала она. — Ну-ну. Память, похоже, к тебе вернулась.

— Не совсем… Я не понимаю, почему я связан и без штанов.

— О, это прием.

— Какой?

— Психологический. Я же учусь на этом факультете в МГУ, или ты не знал?

— И что за прием?

— Называется «эмпатия». Чтобы человек понял пережитые его противником ощущения, его нужно поместить в ту же психологическую ситуацию, какую он создал сам.

— Ничего не понял. Вас в университете ясно рассказывать не научили?

— Короче, Склифосовский! — вскинулась Лиля, а похититель усмехнулся, искорки так и посыпались из глаз, но он тут же стал серьезным. — Мне было плохо, а