домике. Куда уехал ее похититель? А вдруг с ним что-то случилось?

Новая мысль сбила с ног. Лиля задрожала от отчаяния: «А если… если он меня бросил? Как я выберусь из запертого дома?»

Воображение тут же нарисовало грустную картину: она лежит бездыханная на кровати и смотрит в полок глазницами черепа. Лиля вскочила и закричала от ужаса. Она схватила табуретку и стала колотить ею по двери, но та только тряслась.

Девушка побежала к окну, уже занесла над ним стул, как услышала, что в дверях поворачивается ключ. Она сразу метнулась к шкафу и спряталась за ним, сжимая в руках свое оружие.

«Кто это? Когда подъехала машина?» — в панике подумала она и ухватила стул покрепче.

В дом кто-то вошел. Гость топтался в кухне, но в комнату не проходил. Лиля тоже не высовывалась, ждала. Нервы на пределе, уставшие руки уже не держат тяжелую табуретку.

— Лиля, ты где?

Она услышала знакомый голос, и… все-все вдруг перестало существовать. Помнит ли она хоть один пережитый момент? Ни-че-го. Она чувствовала только одно: он пришел, не бросил ее. Вернулся. И это почему-то важнее страхов, важнее пережитого.

Пальцы разжались, и табуретка с грохотом упала на пол. Лиля шагнула навстречу похитителю, запнулась о смятую дорожку и начала падать. Он бросился к ней навстречу и подхватил на руки.

— Как ты мог! — повторяла она, ударяя его кулаками в грудь. — Как ты мог меня бросить?

— Тихо! Тихо! Не плачь! Я вернулся.

***

Чума выехал за ворота, но сердце, кажется, оставил в доме. «Что она будет делать, если поймет, что меня нет? А вдруг снова дом подожжет? Нет. Не должна. На камикадзе не похожа. Побуянит немного и угомонится», — думал он, выезжая на дорогу.

Дождь уже лил сплошной стеной. Просека, ведущая к дому, превратилась в небольшое озеро. Колеса джипа с шумом разбрызгивали воду. Дворники не справлялись с потоками. Они мелькали по стеклу и мешали сосредоточиться. День будто превратился в ночь: черная тень лежала над лесом, ограничивая обзор.

Игорь включил фары, но луч света с трудом справлялся с разбушевавшейся стихией. Чума чувствовал нервное напряжение и даже на какое-то время забыл, зачем выехал в непогоду. Он просто вглядывался в узкую дорогу, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.

— Черт! Как назло все!

А еще он все время посматривал на экран телефона: появится или нет сигнал связи. Информация нужна было до зарезу. Чума уже пожалел, что загнал себя в такую даль и создал лишние трудности. А все его торопливость виновата. Хотелось быстрее, а вышло, как всегда, боком.

Как только появились полоски связи, Игорь остановился и схватил трубку. Он набрал номер помощника и напряженно ждал, пока тот ответит. Капли так громко барабанили по крыше, что Чума чуть не прозевал тот момент, когда длинные гудки сменились на тишину. Петруха ответил сразу, будто только сидел и ждал звонка.

— Игорь Сергеевич… Игорь Сергеевич… — беспрестанно повторял он. — Куда вы пропали?

— Тихо! Тихо! Ты чего раскудахтался? Все нормально, если не считать моего сотрясения мозга, — пошутил Чума.

Но помощник еще больше всполошился:

— Как? Какое сотрясение? Что случилось?

— Об этом позже. Здесь нет долбанутой связи. Быстро рассказывай, как дела в Москве. Что слышно?

— По большому счету ничего.

— Ты уверен?

— В новостях не объявляли о пропаже девушки, в интернете тоже глухо. Видимо, Владимирский решил пока своими силами обойтись. Но…

— Что? Не тяни кота за хвост!

— Я покрутился в клубе после вашего отъезда. Просто наблюдал со стороны, как и другие гости. Кипиш там был хороший. Сначала драку разнимали. Никто уже и не помнил, как она началась.

— А Рокотов Лилю не разыскивал?

— Нет!

— Неужели совсем дерьмо собачье?

— Не в этом дело. Она ему, кажется, позвонила. Я как раз рядом стоял.

— Что-о-о? Мне она ничего не говорила, — воскликнул Чума.

Та новость неприятно ударила по мозгам. Как? Как она могла позвонить, если лежала связанная в багажнике? Но главное не это. Как он ничего не слышал? Точно был в трансе.

— Нет. Я понял, что она ему звонила, но он не слышал. Я был рядом, когда он достал телефон, посмотрел на экран и заорал:

— Ну, кошка драная, весь кайф обломала!

— Ты чего, Димон? — спросил кто-то из дружков.

— Да похер все! — рявкнул Рокотов. — Эта девка домой смылась. Вот и отметил днюху!

Тут к нему прильнула девчонка в татушках, он обнял ее и вернулся в свой кабинет. Я еще посидел немного, чтобы не вызывать подозрений, расплатился и хотел уходить, как появились охранники из дома Владимирского. Помните, мы их видели в особняке. Я их сразу узнал и спрятался.

— Значит, папаша заметил, что девушки дома нет, — хмыкнул Чума.

— Не совсем. Заметили охранники. Перепугались, сдали смену и поехали сами выправлять ситуацию. Секьюрити клуба рассказали о драке. Стали смотреть камеры и увидели, как вы бросаете девушку на плечо и уходите.

— Откуда ты это узнал?

— Я же говорю, что многие любопытствовали. Я взял стакан виски и болтался с ним по клубу: то там постою, разговоры послушаю, то здесь. Увидел, что вся охрана куда-то пошла, я за ними. Они в мониторную. Я сразу покопался в своих связях, нашел паренька, который знает айтишника из клуба.

— И? Что дальше? Меня узнали?

— Нет. Никто не понимал, что произошло. В пылу драки не заметили, как вы с Лилей исчезли.

— А камера у входа в клуб?

— Не работала.

— Не может быть? Элитный клуб и без контроля? Владимирский его с лица земли сотрет.

— Это я разбил камеру, — скромно признался Петька.

— Как?

— Просто. Я же не понимал, что происходит. Вы со мной не захотели делиться планами. Но я не дурак, догадался, когда вы кинулись в драку, и побежал к машине. Подумал, надо быть наготове, если придется скрываться. Выскочил, огляделся и увидел камеру. Охранники все убежали разнимать драку. У входа — никого. Вот я и воспользовался ситуацией.

— А тебя камера заметила?

— Нет. Она как раз поворачивалась в другую сторону. Я оказался в слепой зоне. Ну, я подобрал камень на газоне, у них там горка цветочная выложена, и кинул. Попал с первого раза.

— Хорошо. Молодец. Следы не оставил?

— Я на асфальте был, в землю не лез. Потом пригнал машину со стоянки и ждал вас на всякий случай.

— А если бы у меня были другие планы?

— Тогда вернулся бы в клуб.

— Ничего не понимаю. Сутки почти прошли с момента пропажи дочери, а отец не забеспокоился?

— Думаю, он просто не хочет огласки. Я съездил к особняку.