Огнер еще раз смутился. При этом румянец приливал к его тонкой, еще нежной коже, и молодой мужчина становился юн и красив.

— Честно говоря, сильно сомневаюсь, что у меня есть шансы. Я слишком молод. Что же касается претендента… Маймер или Родбар… Или Гервас. Скорее Родбар. А вообще…

— А вообще все это пахнет гражданской войной. И большими неприятностями.

— Возможно.

— …Которые нельзя допускать. Ты согласен?

— В общем, да.

— Кажется, в тебе играет кровь. И ты явно не против повоевать.

— Да нет, я понимаю, что без войны лучше обойтись. Потому что междоусобная война откроет нашим соседям путь в столицу.

— Образно. Но верно. Ты увлекся поэзией? — Вален доброжелательно покачал головой. — Впрочем, не важно. Ты прав. А пока наш глубокоуважаемый совет будет выбирать главнокомандующего, вражеская армия доберется до стен Беаны.

— Почему ты думаешь, что выбор главнокомандующего затруднится?

— Легко ответить. Потому что тот, кто будет стоять во главе армии, непременно станет после войны императором.

— Хм, — задумался Огнер.

— Не пытайся ломать голову над вопросом, кто из троих — Маймер, Гервас или Родбар — лучше как военачальники. Потому что есть генштаб, есть военные советники, словом, победить может любой, кто умеет слушать. Важно лишь, чтоб был кто-то, кто встанет во главе, чтоб не было раздоров. Понимаешь?

Граф моргнул.

— Ты что-то задумал, — сказал он. — Я слушаю.

— Я предлагаю пока (в смысле, сразу, как только его величество скончается) избрать регента, который и будет осуществлять организационную функцию, пока совет не изберет императора.

— Кого же ты прочишь регентом?

— Себя, — улыбнулся Вален.

— Хм! — удивился его собеседник.

— Знаю я этих графов. Они не смогут решить, кто из них троих достойней, пока не померяются силой на поле боя, а это уже будет гражданская война. А подобная война имеет привычку затягивать в себя все новые и новые силы, как водоворот. Она не закончится, пока не истощит страну. Этого нельзя позволить.

Огнер смотрел на своего бывшего учителя сосредоточенно и задумчиво.

— Но если ты хочешь стать регентом, то в дальнейшем, как я понимаю, уже не захочешь, чтоб совет принимал какое-то решение.

— А я могу ему запретить? Если знать выберет себе вождя, что же останется мне, кроме как покориться? Но вот если нет, и все упрется в войну, я заставлю драчунов покориться себе. Ты достаточно умен, Огнер, чтоб понять, что это наилучший выход.

Какое-то время граф Асбит молчал, и молчание это затянулось, но Рутао его не торопил. Он знал, что бывший ученик не выскажется, пока все не обдумает, а уж если ответит, то его ответ будет окончательным.

— Пожалуй, — сказал тот. — Ты хочешь моей поддержки?

— И не только твоей. Не один ты учился у меня. Я надеюсь и на тебя, и на твоего шурина, к примеру.

Огнер смотрел на мага спокойно и немного грустно.

— Разумеется, я поддержу тебя, — ответил граф. — Разве может быть иначе?

Тем, что на обратном пути все кажется легче, грешат многие, но только не рейнджеры. Фраза, вырвавшаяся у Тагеля, когда он укладывал в тюки драгоценности, была скорее выплеском эмоционального отношения к удаче, а не отражением его реального отношения к делу. Пройденный путь со всеми своими неожиданностями, опасностями и страхом снова ждал их.

Из города, впрочем, они выбрались в приподнятом настроении. Только Аир выглядела грустной, но на это никто не обращал внимания, решив, что девушка просто устала. Немудрено было умаяться на таком пути, и Хельд старался лишний раз подать ей руку или поддержать при подъеме, а Гердер — не спускал глаз. Ехать верхом больше не могли, потому что из шести лошадей осталось только четыре, и те уставшие, но хоть та была радость, что не нужно было тащить на себе все припасы и добычу. Все-таки нашлось, на кого взгромоздить вещи.

Вопреки ожиданиям, от столицы до реки добрались сравнительно легко. Были всего три стычки, и закончились они благополучно для рейнджеров. Путь вдоль реки оказался не более труден, и путешественники как-то сумели обойтись без серьезных травм. Аир стряпала из остатков припасов, стараясь разнообразить меню, хоть особой нужды в этом не было — мужчины согласны были бы питаться и одними бобами с вяленым мясом — лишь бы питательно. И того и другого имелось в достатке, и запасы очень радовали бы путников, если бы не были так тяжелы. Лошадям то и дело приходилось давать роздых, и даже Тагель не мог понять, в чем тут дело. Видимо, сыграл свою роль плотный магический фон в Белом Лотосе.

Только Хельд и Аир не испытывали никакого недомогания, а вот у Ридо что-то происходило со зрением, он то и дело жаловался на пелену, застилающую взгляд. Правда, длилось это недолго, но повторялось довольно часто. Благо, что рейнджер мог биться и не видя врага отчетливо, ориентируясь на слух или даже чутье — если б это было не так, он недолго бы прожил здесь. У Гердера то и дело случались проблемы со слухом, да к тому же донимала сильная головная боль, к счастью, не постоянная. Фроун страдал от болей в боку и ноге, иногда прихрамывал, а у Тагеля по вечерам бессистемно и нерегулярно повышалась температура, мутилось сознание, начинался бред. В этом случае ничего не помогало, даже заветные снадобья из аптечки Валена, и оставалось только поплотнее закутать молодого парня в плащи и ждать, пока придет в себя.

Вдоль реки пробирались дольше, чем по пути в город, и уже у горного хребта, которого Аир встретила, как старого доброго знакомца (она продолжала тосковать по Белому Лотосу, но и Пустоши ей поднадоели, хотелось миновать их поскорее), начались споры, как идти назад. Никому не хотелось вновь лезть в болото, но это был кратчайший путь. Тагель пытался доказать Хельду, что лошади в их нынешнем состоянии по нему просто-напросто не пройдут, Ридо вторил, что с кауном снова встречаться неохота, а придется. За то, чтобы идти по болоту, стоял Гердер, а Аир и Фроун предпочли остаться в стороне от спора. Им было, в общем, все равно.

Ничего не решили и пока пошли дальше прежним маршрутом. У того леса, за узкой кромкой которого начиналось пресловутое болото, стояли почти целый день, не снимая защитного купола, чтоб ничто не отвлекало от споров. И так и сяк повертев карту, решили все-таки не изобретать ничего нового и на следующий день двинулись в болото.

Этот переход Аир запомнила особо. Уже к середине пути в первый день она совершенно выбилась из сил и с ужасом думала, что же будет дальше. Дело в том, что, как оказалось, лошади действительно совершенно не были расположены лезть на столь зыбкое место и заартачились. С них поснимали всю поклажу, и четверо мужчин едва справлялись с тем, чтоб суметь перевести коней с одного застеленного слегами места на другое, да еще и успеть настелить новый участок импровизированной гати. Потому обязанность таскать вещи легла на Фроуна и Аир. Отдаляться от отряда было нельзя из соображений безопасности, тяжелые сумки приходилось протаскивать на несколько шагов, потом возвращаться за остальными, снова тащить, и так до самого островка. Перетаскивая тяжести, девушка угрюмо думала, что, несмотря на разного рода тяжелые работы в деревне, она все-таки непривычна ко всем этим тяготам. Или опасности и постоянная необходимость быть настороже тоже укатали ее? Аир вздохнула и подумала, что до отдыха надо еще проделать немалый путь.