Затем Уинстон сказал: „Я тщательно размышлял последние дни над вопросом, должен ли я вступить в переговоры с этим человеком (выделено в оригинале. — Д. М. ). Наивно полагать, что, если мы решим заключить союз с Германией сейчас, мы добьемся лучших условий, нежели чем продолжив борьбу. Немцы потребуют наш флот — это назовется „разоружением“, — наши военно-морские базы и еще много чего. Мы превратимся в рабское государство с марионеточным гитлеровским правительством. И что с нами станет после всего этого? С другой стороны, у нас имеются огромные ресурсы и возможности. Я убежден, что каждый из вас выкинет меня из моего кресла, если я только заведу разговор о перемирии или капитуляции. Мы будем продолжать сражаться, мы будем сражаться здесь или где-либо еще. Если долгая история этого острова подошла к концу, пусть это про изойдет, когда каждый из нас будет лежать на земле, захлебываясь собственной кровью“»[300][301].

В 19 часов 28 мая Черчилль собрал девятое за последние три дня заседание военного кабинета. Но это уже были совершенно другая встреча и совершенно другие члены кабинета. Эттли, Гринвуд, Чемберлен и Галифакс были вымотаны бесконечной чередой совещаний. Черчилль же, наоборот, после встречи с младшими министрами был одухотворен и жизнерадостен. Именно с описания только что состоявшейся встречи он и начал заседание:

«Они выразили огромное удовлетворение, когда я сказал им — нет никаких шансов, что мы опустим руки и прекратим борьбу. Я не помню, чтобы когда-либо видел, как такое множество видных политиков выражали свою точку зрения так настойчиво и решительно»[302].

Галифакс понял, что отныне его предложениям нет места. Свою позицию изменил и Чемберлен, на этот раз поддержавший премьера. В 23 часа 40 минут Черчилль отправил Полю Рейно телеграмму со следующими словами:

«Я считаю, если мы оба будем отстаивать наши позиции, мы, возможно, спасем себя от судьбы Дании и Польши. Наш успех зависит в первую очередь от нашего союза, затем от нашего мужества и, наконец, от нашей стойкости»[303].

В тот день, 28 мая 1940 года, Черчилль одержал свою первую и очень важную победу на посту премьер-министра. Определившись с политикой и найдя поддержку у своего окружения, Черчилль смог приступить к реализации намеченной стратегии.

Значение контроля в стратегическом менеджменте

Когда в январе 1953 года Дуайт Дэвид Эйзенхауэр был избран президентом США, его предшественник Гарри С. Трумэн воскликнул:

— Бедный Айк! Когда он был генералом, он просто отдавал приказы, и эти приказы исполнялись. Теперь же он будет сидеть в этом огромном офисе, по-прежнему будет отдавать приказы, которые никто и не подумает исполнять.

Причина, по которой «никто и не подумает исполнять», заключается вовсе не в том, что генералы обладают большей властью, чем президенты, замечает по этому поводу Питер Друкер. Военным давно известно, что «нулевой результат» — удел большинства приказов, и, чтобы преодолеть это, они наладили механизмы обратной связи, которые обеспечивают проверку исполнения приказов. «В армии хорошо усвоили, что самый надежный механизм обратной связи — это пойти и проверить лично. Отчеты и доклады — то есть источники информации, которыми пользуется президент, — далеко не самый надежный механизм. В американской армии принято, что офицер, отдавший приказ, сам следит за его исполнением. В крайнем случае он должен переложить контроль на кого-то из своих заместителей, и, уж конечно, он не полагается на отчет подчиненного, которому было поручено выполнение приказа. Дело не в том, что командир не доверяет своим подчиненным — просто опыт научил его не доверять связи, коммуникациям»[304].

Черчилль считал, что эффективность управленческого процесса в первую очередь зависит от того, насколько «точно, добросовестно и пунктуально выполняются решения, принятые высшим руководством»[305].

На практике далеко не все планы выполняются так, как они были составлены. «То, что цели установлены, а подчиненные их приняли и готовы выполнять, отнюдь не означает, что вы сделали все необходимое для их достижения», — подчеркивает профессор Стивен П. Роббинз[306]. По этой причине осуществление свое временного контроля, сигнализирующего о наличии ошибок и необходимости принятия корректирующих действий, приобретает особое значение. Указывая менеджеру на причины, по которым не достигнуты намеченные цели, контроль фактически выступает заключительным звеном стратегического менеджмента. Не случайно Питер Друкер, когда упоминал о контроле и стратегии, называл их «синонимами»[307].

Черчилль прекрасно понимал значение контроля. В одном из писем к Рузвельту относительно подготовки высадки союзных войск в Нормандии он цитировал древнегреческого философа, полководца и государственного деятеля Ксенофонта:

«Если ты хочешь, чтобы человек справился с порученным ему заданием, ты должен наблюдать за его работой и постоянно ее проверять»[308].