Наклоняюсь, и пес энергично лижет мою щеку, потом отходит назад, давая мне возможность открыть ворота и выкатить квадроцикл. Кэш слезает и запирает ворота, и это повторяется из раза в раз, у каждых ворот на каждом огороженном участке стосемидесятиакровой фермы, где прошло мое детство.

Я везу нас вверх и вниз по знакомым с малых лет дорожкам, показываю Кэшу разные места, которые, как я думаю, могут его заинтересовать. Он задает несколько уместных и тонких вопросов, не оставляя у меня сомнений в том, что по умственным способностям не уступает Нэшу.

Умный и красивый. Черт его возьми.

Кэш помогает мне искать овец с ягнятами. Несколько раз он показывает на тех, которые родились весной. Кэш не провел рядом с овцами всю жизнь и не может с первого взгляда определить по внешнему виду разницу в возрасте ягнят. Но я различаю их сразу.

В конце объезда мы обнаруживаем семерых ягнят, родившихся в конце сезона. Это результат активных действий Рэмбо, одного из наших баранов. Ему в очередной раз удалось сбежать из загона и добраться до овечек. Как правило, отец следит за тем, чтобы овцы спаривались в определенные месяцы, тогда ягнята появляются весной. Но время от времени случаются всякие сюрпризы, и список детенышей неожиданно пополняется.

Я сделала запись о каждом найденном ягненке. Отец рассчитывал, что их будет штук семь или девять. О чем это говорит? Или мы найдем еще двоих завтра, или где-нибудь обнаружатся мертвые.

Хоть мне это и не в новинку, сердце все равно сжимается. Ничего нет хуже, чем терять ягнят.

На обратном пути мы видим еще двух собак и ламу по имени Педро. Конечно, Кэш отпускает шуточки по поводу каждого животного. Я безудержно хохочу от каждого остроумного замечания.

Что-то я сегодня слишком беспечна. Это меня беспокоит. Несмотря на все предполагаемые опасности, я все сильнее увлекаюсь Кэшем. Это как смотреть на горизонт и видеть, что область новых чувств лежит там, за ним. Вместе со зловещими грозовыми тучами. Для меня это было бы слишком просто – представить, как в один прекрасный день мы с Кэшем вступаем во владение фермой. Вместе.

Начать так думать – это настоящая катастрофа.

Вместо того чтобы ехать домой, я везу нас к северному амбару. Играть с Соломоном на каждой остановке – грязное дело, потому что он грязный пес. Плюс езда по высокой траве накладывает на один слой грязи новый, потому что оттуда выскакивают букашки-таракашки и летит всякий сор.

Поэтому я рулю к амбару, где мы можем помыться. Это ближайшее место с проточной водой.

Я даю Кэшу освежиться первым. Потом умываюсь сама: ополоснув лицо и руки, смачиваю водой бумажное полотенце, чтобы обтереться им, – провожу по груди и шее, потом снизу вверх по рукам.

Покончив с обтиранием, я собираюсь выбросить полотенце в мусорный бак и вижу Кэша, который наблюдает за мной. Он стоит, прислонившись спиной к стене, и, сложив руки на груди, смотрит на меня. Улыбки на лице нет, но это выражение постепенно становится мне знакомым: жар в глазах, темный, опасный взгляд, который способен испепелить меня, если я не проявлю осторожность.

Я останавливаюсь. Не намеренно, а потому что чувствую, как мир смещается у меня под ногами, когда Кэш расцепляет руки и медленно идет ко мне. Чувствую себя львицей, которую лев выбрал себе в качестве партнерши и теперь к ней подкрадывается.

Кэш останавливается передо мной. Он ничего не говорит, просто наклоняется, подхватывает меня на руки и несет к квадроциклу.

Я заезжаю на вершину холма. С трех сторон ее обступает лес. Внизу, на поле, только трава – ни людей, ни посторонних глаз. Только трава. Высокая-высокая трава тихо покачивается под теплым ветерком.

Кэш забирается на квадроцикл и сажает меня себе на колени, несколько секунд пристально смотрит мне в глаза, как будто видит только меня. И я вижу только его. В этот миг кажется, что мы совсем одни в целом мире и каждый полностью поглощен другим. Больше ничего не существует.

Страшновато, но мне нравится. Только он и я. Больше никого.

Взяв в ладони мое лицо, Кэш целует меня. Это не хищный поцелуй, но есть в нем что-то глубокое, не поверхностное, выжигающее меня изнутри. Как будто он пытается вобрать в себя часть моей души, взять больше, чем просто физическое ощущение.

Умелыми руками Кэш расстегивает мои шорты и гладит рукой голый живот. По ногам бегут мурашки, а тело загорается огнем. Кажется, у меня под кожей бурлит вулкан с горячей лавой, когда Кэш рядом.

Он обвивает меня одной рукой, приподнимает, стаскивает с ног шорты и трусы, а потом засовывает их под сиденье. Все это он проделывает молча. И ощущение опасности от его близости, от того, что я разрешаю ему брать себя, где он захочет, сохраняется.

Но я поддаюсь. Мне приходится. Я беспомощна против этого. По крайней мере, сегодня. Может быть, завтра такого не будет. Но сегодня я уступаю.

Не сводя с меня глаз, Кэш немного отодвигается назад и расстегивает молнию на штанах. Я невольно опускаю взгляд и упиваюсь его совершенством.

Уверенным движением пальцев я вытаскиваю толстый стержень и глажу по всей длине затвердевший атлас. Слышу стон Кэша и замечаю блестящую каплю, которая появляется из головки. Соскальзываю с сиденья, наклоняюсь и прикасаюсь языком к его концу, снимаю каплю. Лижу его снова.

Смыкаю вокруг него губы и чувствую, как Кэш захватывает в кулаки мои волосы. Не могу забрать его в рот сильно, поэтому лижу и целую по боками, спускаюсь и поднимаюсь, держа в руке его шарики, дразню губами и языком.

Потом Кэш поднимает меня, целует. Залезает мне в рот языком и пробует себя на вкус в моей слюне. Грубо хватает меня за ноги, поднимает, и я оказываюсь сидящей на нем верхом. Потом елозит бедрами и насаживает меня на себя.

Не могу сдержать крик наслаждения, который срывается с губ. Кажется, он вырвался из какой-то невероятной глубины. Против моей воли.

Я скачу верхом на Кэше в ярком солнечном свете, оба мы дышим широко раскрытыми ртами, вдыхаем свежий воздух. Кэш покусывает мне мочку уха, я издаю стон. Хнычу, когда он задирает мою футболку и сквозь лифчик впивается в сосок. Он говорит, как ему хорошо внутри меня. Шепчет, что́ мечтает сделать со мной.

Мне не нужно, чтобы Кэш признавался, что думает только обо мне, обо мне одной. Это написано у него на лице, чувствуется в его поцелуях. Сейчас он весь мой. А я его.

Поглощенная страстью, его глазами, его касаниями, я теряю связь с реальностью, как вдруг мое тело содрогается в сладких спазмах оргазма. Единственное, что я чувствую: Кэш дышит мне в ухо и кончает одновременно со мной. С каждым ударом пульса в меня выстреливает жар, усиливая наслаждение.

Я не дышу, руки и ноги плотно обвиты вокруг Кэша. Он часто дышит, чувствую тепло его дыхания на горле, руки сцеплены у меня за спиной, прижимают меня.

Я могла бы сидеть так целую вечность.

Если бы только Кэш был совместим с вечностью.