Вскоре 4-й батальон прибыл на место и стал пополубатальонно на флангах легкой №4 батареи. Это было в 12 часов или немного позже. Князь Меншиков, встретив подходивших московцев, лично вывел роты на позиции. Две из них он приказал разместить правее недостроенного маяка, у белой каменной кладки, видимой издалека.

С этого времени, по воспоминаниям В. Бейтнера: «Московский пехотный полк не весь был поставлен против французской дивизии Боске, а именно фронтом одного только 4-го батальона, при котором я находился… 10-я и 4-я гренадерские роты с 12-го до 3-го часа пополудни изображали исходящий угол левого фланга, что приходилось, может быть, шагах в двухстах от крутого яра, поднимавшегося от реки…».

Теперь, занимая отличную позицию, Московский полк перекрыл французам хотя бы один из путей выхода на плато, но все время был вынужден отбиваться от противника, стремившегося любым путем оттеснить его.

Множество откровенных вымыслов в отношении действий полка В. Бейтнер относит к неточной информации, переданной в штаб дивизии полковым адъютантом. По этой же причине вопрос точного построения полка и расположения его батальонов оставался неизвестным многим исследователям Крымской войны.

Построение русской армии постепенно приобретало вполне законченный и логически осмысленный характер, образуя тупой угол, левую сторону которого составляли Минский и Московский полки. Правофланговым был 4-й батальон Московского полка (в интервалах между полубатальонами легкая №5 батарея 17-й артиллерийской бригады), потом 1-й батальон минцев, за ним в 150–200-метровом интервале стояли пушки полковника Кондратьева,[45] «действовавшие как на учении» (легкая №4 батарея 17-й артиллерийской бригады), стрелявшие по французам не менее точно, чем по собственным гусарам при Булганаке. Его батарея (легкая №4) недаром была названа Панаевым «настоящей» — выучка расчетов была образцовой.

В 1858 г. генерал Крыжановский высоко оценил умелые действия последнего в Альминском сражении. По его словам, сказанным во время публичных чтений при гвардейской артиллерии, «…легкая № 4 батарея 17-й артиллерийской бригады (подполковника Кондратьева) открыла огонь на 400 саж., а затем на 300 саж. против неприятельской артиллерии и густых цепей пехоты со штуцерами. Батарея держалась, потеряв 48 человек убитыми и[46] ранеными. До начала сражения батарея имела некомплект прислуги по три человека на орудие. Общая потеря была свыше 50%».

Далее по фронту действовали 3-й батальон Минского пехотного полка и вскоре подошедшая Донская батарейная № 3 батарея, расположившаяся левее 3-го батальона.

Ее Меншиков вызвал из резерва, понимая, что, подняв сейчас несколько орудий, французы вскоре поднимут несколько батарей.

«Наша конная казачья артиллерия весьма скоро прибыла на левый фланг — и долго хладнокровною распорядительностью своего командира батарея эта удерживала неприятеля».

С прибытием артиллерии оборонительная линия левого фланга была закончена. Против дивизии Боске действовали не 8 батальонов, как считают многие исследователи, а только 5 общим числом личного состава не более 4700 чел.

Все четыре минских батальона были выстроены в одну линию и именно в таком построении действовали все сражение: «…одною линией батальонов, не имея ни помощи, ни смены, и отступили после всех…».

В стометровом интервале, отделявшем 1-й батальон минцев от 11-й и 12-й рот 4-го батальона Московского пехотного полка (который был построен по полубатальонно), находились командир минцев полковник Приходкин, ординарцы капитан Колоян, штабс-капитан Вяземский, а также поручик Приходкин, полковой жалонерный офицер, Рядом с полковником Приходкиным стоял командир 1-го батальона майор Иван Тимофеевич Евспавлев[47] и его адъютант поручик Радкевич.[48]

Подполковник П.И. Постольский. В сражении на Альме — штабс-капитан, полковой адъютант Минского пехотного полка.

За фронтом 1-го батальона находились полковые патронные ящики и при них запасные лошади.

Интервал до позиций 2-го и 4-го батальонов, не имевших артиллерии, составлял почти 500 метров и был прикрыт цепью застрельщиков. Штуцерные под командованием прапорщика Полонского действовали перед фронтом и в интервалах между батальонами.

2-й батальон к этому времени поменял позицию, выйдя из-под артиллерийского обстрела и развернувшись фронтом к линии французской пехоты, наступавшей со стороны моря. После того, как командир 4-го батальона (командир — подполковник Матвеев) подвел свои роты ко 2-му, в дальнейшем оба батальона минцев под общим командованием подполковника Раковича (2000 чел.) действовали против поднявшихся вслед за французами турками (6000 чел.).

Подошедшие недавно 1-й и 2-й батальоны Московского полка (командиры — подполковники Граль и Зео), едва стряхнув пыль после марша, заняли позиции несколько в стороне, перекрыв пути подъема со стороны реки по оврагу, изолировав дивизию Боске от возможной помощи ей со стороны 1-й дивизии генерала Канробера. По указанию Меншикова граф фон Зео, командир 2-го батальона Московского пехотного полка занял наиболее выдающуюся террасу над речкой.