Какое-то время тело, поддерживаемое сзади служителями, не двигалось, потом резко дернулось, стремясь еще более выпрямиться, потом его стали сотрясать судороги, конвульсивные движения как бы расслабляли члены, возвращая им подвижность, но стоять Мессинг еще не мог. Глаза открылись, но он явно не понимал, где он и перед кем. Судорога вновь прошлась по всему телу, повторилось движение как бы распрямляющее и без того вытянутое в струнку тело, и артист встал на непослушные ноги, еще более вытягиваясь. Вдруг лицо исказила страшная гримаса, судорога повторялась вновь и вновь, он оттолкнул смотрителей, пытавшихся его удержать, и стоя на неверных ногах, вытянув руки и чуть разведя их в стороны, сжав кулаки до костного хруста, вдруг попытался что-то сказать. Судорога лица отступила, оно было измучено нечеловеческим напряжением, которое не хотело уходить, глаза смотрели в одну точку и не видели ни зала, ни гостей. Казалось, что безумный взгляд устремлен куда-то за пределы зала, а может быть, и времени… Вдруг Мессинг замер — ноги расставлены, руки со сжатыми кулаками опущены вниз и чуть-чуть разведены, голова закинута — и из горла донесся уже не хрип, не стон, а внятные громкие слова, почти переходящие в крик, как будто кричал не он сам, а кто-то, живший в нем, помимо его воли, которой он сейчас не имел:

— Русские танки будут в Берлине! — и замер, обводя зал невидящими глазами.

Музыка стихла, за столиками воцарилась полная тишина. Мессинг мелко-мелко задрожал, потом судорога вновь прокатилась по телу, голова запрокинулась, вены на горле вздулись и из горла опять вырвался хриплый крик:

— Гитлер сломает шею на Востоке! Русские танки будут в Берлине! В Берлине! — и свалился, с грохотом рухнул без сознания на деревянные доски подиума.

Зал зашумел, многие повскакивали с мест. Во всеобщей суматохе Константин Алексеевич почему-то выделил неуклюжую длинную фигуру офицера в черной форме с двумя блестящими зигзагами в петличках, который беспомощно озирался, поправляя нарукавную повязку со свастикой. Двое служителей наконец пришли в себя и унесли безвольно обвисшее в их руках тело за кулису.

Костя, потрясенный увиденным, еще раз вспомнил цыганку в Бресте, предрекшую то же самое. Неужели действительно можно узнать то, что будет через десять или двадцать лет? И неужели есть люди, наделенные этим страшным даром — знать наперед и предупреждать? И чем же платят они за этот дар? И ведь как дорого платят!»

В романе Вальтер перед своей смертью успевает организовать убийство Хануссена, который настраивает Гитлера на войну на Востоке, но это убийство уже не может предотвратить рокового советско-германского столкновения. Отметим, что в романе воедино слиты два предсказания, будто бы сделанных Мессингом — о том, что Гитлер сломает себе шею, если двинется на Восток, которое Мессинг в мемуарах отнес к 1937 году, и о том, что советские танки будут в Берлине. О последнем предсказании сам Мессинг ничего в мемуарах не говорит. Однако люди, знавшие его, утверждают, что в 1943 или 1944 году он предсказал, что в мае 1945 года советские танки будут в Берлине. Об этом предсказании мы еще поговорим.

Николай Китаев в своей книге пытался определить, обладал ли Вольф Григорьевич какими-либо сверхнормальными способностями, которые можно было бы использовать для раскрытия особо сложных преступлений. И пришел к неутешительному выводу: никаких таких способностей у Мессинга не было. Китаев попытался проверить наиболее сенсационные утверждения, содержащиеся в мемуарах Мессинга. Естественно, прежде всего его внимание привлекло сообщение о том, что за голову дерзкого ясновидца Гитлер назначил солидную награду в 200 тысяч рейхсмарок. И если Мессинг был признан столь опасным для интересов Германии, после оккупации Польши вермахтом его должны были объявить в розыск и расклеить в польских городах объявления о том, что за содействие в поимке ясновидца будет выплачена награда. Документы о розыске Вольфа Мессинга должны были наверняка отложиться в сравнительно хорошо сохранившихся архивах германских оккупационных и полицейских органов в Польше. Но Китаев выяснил, что имя Мессинга ни разу не упоминается в трофейных немецких документах, хранящихся в Российском государственном военном архиве. А в ответе из Государственного архива Федеративной Республики Германии, датированном 7 февраля 2002 года, отмечалось, что ни в фондах Генерал-губернаторства, ни в фондах рейхсканцелярии «не обнаружены никакие документы о реакциях Адольфа Гитлера в отношении публичного выступления Вольфа Мессинга со своими парапсихологическими сеансами».

Данное обстоятельство наводит на мысль, что о существовании Вольфа Мессинга Адольф Гитлер не имел никакого понятия. И никто Мессинга специально арестовывать не собирался. Другое дело, что евреи в Польше сразу же подверглись преследованиям, их ограничили в правах, заставили носить желтые звезды на одежде и загнали в гетто, куда были ограничены поставки продовольствия. А с начала 1942 года, после печально знаменитой конференции в Ванзее, началось их планомерное уничтожение.

Осенью 1939 года физическое истребление евреев в Третьем рейхе еще не началось. Но Мессинг наверняка знал, что евреям в нацистской Германии и на оккупированных ею территориях жилось несладко. Поэтому у него были все основания бежать из тех районов Польши, которые занимали германские войска, на восток, навстречу Красной армии. О жизни в Советском Союзе он не имел сколько-нибудь подробных представлений. Строго говоря, мы вообще не можем судить, что именно знал Вольф Григорьевич о той стране, которой предстояло стать его второй родиной и где ему удалось по-настоящему прославиться. Но даже если до Мессинга дошли сведения о жутком голоде 1930-х годов, связанном с насильственной коллективизацией крестьянства, или о Большом терроре, он, по крайней мере, твердо знал: евреев в Советском Союзе не притесняют, они пользуются теми же правами, что и остальные граждане страны.

В 60-е годы XX века, когда публиковались мемуары Мессинга, тема холокоста в СССР всячески замалчивалась. Поэтому просто сказать, что Мессинг бежал от нацистов потому, что они преследовали евреев, было не совсем удобно. Зато как красиво смотрелось утверждение, будто великий телепат и ясновидец вынужден был бежать в Советский Союз потому, что предсказал Гитлеру гибель в случае, если он повернет на восток, и превратился в личного врага фюрера!

Но раз не было приказа Гитлера об аресте Мессинга, то можно быть уверенным, что не было и самого ареста. Этот не имевший места арест и свой совершенно фантастический побег Мессинг красочно описал в мемуарах как доказательство того, что он обладал выдающимися гипнотическими способностями: «Я в это время жил в родном местечке, у отца. Вскоре это местечко было оккупировано фашистской армией. Мгновенно было организовано гетто. Мне удалось бежать в Варшаву. Некоторое время я скрывался в подвале у одного торговца мясом. Однажды вечером, когда я вышел на улицу пройтись, меня схватили. Офицер, остановивший меня, долго вглядывался в мое лицо, потом вынул из кармана обрывок бумаги с моим портретом. Я узнал афишу, расклеивавшуюся гитлеровцами по городу, где сообщалось о награде за мое обнаружение.

— Ты кто? — спросил офицер и больно дернул меня за длинные до плеч волосы.