А затем, как ни в чем ни бывало, он непринужденно произнес:

– Нилла! У тебя такое необычное имя: что оно означает?

– Расскажешь мистеру Парру, почему мы тебя так назвали, дорогая? – тут же подхватила Джейн.

Оказалось, что девочка, еще недавно не решавшаяся войти, совсем не стеснялась гостя. Она посмотрела Пэрли прямо в глаза и твердо ответила:

– Когда мама была беременна, ей очень хотелось ванильного печенья. Она постоянно ела печенюшки «Нилла», но сперва макала их в острый соус чили.

– Именно поэтому Нилла выросла такой злюкой! – вмешался в разговор Маленький Джек. – Она вечно… – Мальчик хотел продолжить, но получил подзатыльник и замолк на полуслове, гневно сверкая глазами.

– Эй! – резко сказал Джек Люденмер. – А ну прекращайте! – Затем он посмотрел на Пэрли, улыбнулся, пожал плечами и добавил: – Совсем от рук отбились на каникулах! Ничего, в понедельник снова в школу: там их быстро приструнят! Дня четыре, не больше, и как шелковые будут!

«Ты прав: осталось дня четыре, не больше», – добавил про себя Пэрли.

Глянув на детей, он представил их с завязанными глазами и кляпами из скомканных банкнот во рту. В комнате что-то скрипнуло, и у Пэрли перехватило дыхание: настолько простая и гениальная мысль осенила его.

«Этот скрип не что иное, как звук колеса фортуны, наконец-то остановившегося напротив моего имени», – с иронией подумал он, прекрасно сознавая, что звук издал вентилятор над головой.

– Ваши дети ходят в одну и ту же школу?

– Да, школа Харрингтон.

Пэрли кивнул, глянул на детей и на этот раз увидел их лица мертвенно-бледными, полусгнившими и облепленными мухами.

– А далеко отсюда она находится?

Люденмер поколебался, но ответил:

– Километров пять или около того. – Он понял, куда клонит детектив.

Люденмер отпил чаю и вновь обратился к сыну:

– Я сказал: хватит уже!

Оказывается, пока взрослые беседовали, Маленький Джек стоял с самым невозмутимым видом и исподтишка толкал сестру локтем.

В комнату вошел слуга и объявил, что ужин подан. Подпрыгивая от переполнявшей их энергии, дети сломя голову помчались в столовую.

«„С пустыми руками не возвращайся“, – вновь вспомнил Пэрли напутствие Джинджер и мысленно ответил ей: – Ты будешь довольна, дорогая. Я нынче поработал на славу».

:Меня зовут Дуэйн. А тебя как?:

:Кертис.:

:Ты ангел или демон?:

:Я просто мальчик.:

:Просто мальчик? Белый или ниггер?:

:Негр.:

:Вот так чума! Разговариваю со своим ниггером-хранителем! Сколько тебе лет?:

:Одиннадцать.:

:А мне шестьсот шестьдесят шесть. Прикинь, они сжигают все письма, адресованные мне. Клянусь, я даже сам видел дым. Эй, я хочу отсюда выбраться. Ты слышишь?:

:Да. А вы сейчас где?:

:В аду. Они жгут мои письма в кукурузном поле.:

:А я в Новом Орлеане. Вы из Луизианы?:

:Ты постоянно пропадаешь, ниггер. Я не понимаю, что ты бормочешь.:

:Я спросил, вы из Луизианы?:

:Я тут. Там, куда меня привезли. Стэффорд жует табак, и это жутко бесит. Слышь, Кертис, может, ты все-таки вытащишь меня отсюда? Я сижу тут взаперти.:

:Где именно?:

:Да все там же. Я больше не хочу принимать эти чертовы таблетки. Майра думала, что она необыкновенная красавица, но мой нож доказал ей обратное. Мне нужно домой. Я боюсь за пса. Как бы его не украли!:

Кертис валялся в постели и, прислушиваясь к шуму дождя за окном, читал роман Томаса Мэлори «Смерть Артура». Где-то вдалеке над рекой раздавались глухие раскаты грома. Вдруг Кертису вспомнился разговор с Дуэйном, и он отложил книгу. Девять лет прошло с их первой беседы. В тот день он точно так же лежал и слушал шум дождя, только на календаре был не вторник, а воскресенье.

Юноша посмотрел на часы: десять тридцать вечера. Где-то на западе пророкотал гром. «Может, хоть посвежее станет, – подумал Кертис, – хотя сырость не лучше засухи».

На то «Здравствуйте», что Кертис дважды мысленно сказал госпоже Мун вечером на площади Конго, откликнулся некий Дуэйн со своим «Ну здравствуй, коли не шутишь».

После нескольких бессвязных бесед одиннадцатилетнему мальчику стало ясно, что Дуэйн лежит в психиатрической больнице штата Луизиана. Где именно находилась лечебница, Кертис не знал, но догадался, что эта клиника была чем-то вроде тюрьмы для помешанных преступников. Дуэйн постоянно вспоминал про Майру и некое темное существо. Он рассказывал, как однажды после ужина это темное существо вышло из стены, вложило ему в руку нож и приказало убить Майру.

Кертису было не по себе: его способность общаться на расстоянии крепла, но происходило это благодаря разговорам с сумасшедшим убийцей. Они обменивались мыслями год или около того, а потом Дуэйн перестал принимать таблетки и начал вести себя агрессивно. Ему все казалось, будто темное существо подговорило других больных убить его. Вскоре Дуэйн пропал. В какой больнице лежал этот человек и что с ним сталось, Кертис так никогда и не узнал. Может, его убили, а может, залечили так, что способность угасла.

«Дуэйн наверняка не первый и не последний слышащий, кто сошел с ума от голосов в голове, – размышлял Кертис. – Страшно представить, сколько народу окончило жизнь в таких вот лечебницах».

Мать за стенкой закашлялась, и Кертис подумал, что сейчас она, как всегда, попросит стакан воды. Каким именно недугом страдала Орхидея, никто не знал, а обратиться к врачу она наотрез отказывалась. У миссис Мэйхью постоянно что-нибудь да болело: если не спина, то желудок, если не ноги, то голова. Иногда мигрень бывала такой сильной, что на время даже ослепляла ее.

«Мама совсем не похожа на папу. Железноголовый Джо никогда не жаловался», – размышлял Кертис, прислушиваясь к дождю за окном.

Пообщавшись с госпожой Мун, Кертис загорелся идеей выяснить все подробности несчастного случая, приключившегося с отцом. У матери узнать ничего не удалось, а вот Принс Парди и компания картежников любопытство мальчика удовлетворили сполна, во всех красках описав события того дня.

В доках на Хармони-стрит на голову Джо Мэйхью упала бочка со смолой. С головой ничего не случилось, а вот плечи и ребра оказались не такими крепкими: кости переломились аж в трех местах. «Должно быть, – сказал удивленный врач, – у Джо железная голова: отделался ссадиной, а череп целехонек».

Джо Мэйхью был огромным, как медведь. Под его поступью сотрясался весь дом. Увидав Кертиса, отец хватал сына могучими руками и крутил до тех пор, пока у того не темнело в глазах. Затем он мягко и осторожно опускал малыша на пол.