— Да так…

— Да так?

Я вытащил из внутреннего кармана куртки бутылку коньяка, отвернул пробку и сделал большой глоток. Коньяк оказался ничего, и я отхлебнул еще раз. Затем завернул пробку и убрал бутылку обратно в карман.

Чтобы рассказать Леше обо всем, что случилось вчера в метро, у меня ушло минут двадцать.

— Вот это ты, парень, влип! Стоило отлучиться поболеть…

— Если бы ты не отлучился, то влип бы сам. Степашин собирался отдать всю ирландскую банду под твое руководство.

— Хрен бы я влип! Думаешь, я бы стал таскать этих чудиков по подземке? Парней — в клуб, девицу — в койку. Разговор короткий.

Цинизм Осокина иногда меня раздражал. Я вытащил коньяк и приложился к бутылке еще разок.

— Точно не хочешь?

— Говорю же — нельзя. Что ты собираешься со всем этим дерьмом делать?

— А что с ним можно делать? С нами был капитан, пусть он и ищет убийцу. Я здесь ни при чем.

— Сам-то что думаешь? Кто зарубил парня?

— Трудно сказать. Я ж не знаю их никого.

— Ни единой мысли?

— Не знаю. Честно не знаю. Может быть, Мартин? Но — не знаю.

— Почему Мартин?

— Нас там было шестеро. Один убит, значит, подозреваемых пять. Допустим, я и капитан не в счет. Остаются трое. Девушка? Вряд ли. Ты бы видел, как всажено лезвие — по самое древко… Блин, лесоруб какой-то работал… А Дебби не похожа на лесоруба…

— Хороша?

— Охренеть можно, какая девица. Остаются двое — Брайан или Мартин. Шансы — фифти-фифти. Но Брайан — как сказать? Он веселый парень. Смеется все время, пиво всем покупает, Дебби за задницу щиплет. А Мартин… Не знаю. Странный какой-то. Как робот.

Мы помолчали. Я еще раз приложился к коньяку. В бутылке его осталось меньше половины.

— Какие планы на вечер?

— В «Хеопс» пойдем. Поболтаем.

— Точно! Сходи, поболтай. Распутаешь дело — тебя Степашин редактором отдела журналистских расследований сделает. С прибавкой к жалованью.

— Ты, прежде чем острить, от гонореи вылечись. А то выпить по-человечески не можешь, а остришь.

* * *

Когда я уходил из больницы, главврач лично вышел проводить меня до дверей.

Он улыбался, говорил, чтобы я заходил еще, и мечтал о том, чтобы никогда в жизни больше меня не видеть.

Я старался на него не дышать.

— Буду жив — зайду.

— Что вы имеете в виду?

— Опасная у меня, знаете ли, работа.

Я вышел под дождь.

Первое, что я услышал, когда мы ввалились в «Хеопс», — охранник жаловался типу в дорогом галстуке и пиджаке с эмблемой клуба на нагрудном карманчике:

— Слушай, Леша, эти громилы тренировались и, это… зеркало в раздевалке у девушек раскололи. Вдребезги… Два стакана грохнули об пол. Они же пьяные в сосиску! Как выступать будут?!

— Эти выступят. А зеркало у меня еще одно есть. Новое повесим.

Мы заплатили за вход и разделись. Гардеробщик выдал каждому по номерку в виде египетской пирамиды.

Я спросил у охранника:

— Что у вас сегодня за программа?

— Борьба без правил. Четыре поединка по двадцать минут каждый.

Мы поднялись на второй этаж и сели за свободный столик у самой сцены.

— Мне срочно нужно выпить.

— Да, неплохо бы.

Покупать напитки послали меня. У ирландцев были красные рожи, и правила русской грамматики теперь давались им с трудом.

— Какие у вас сегодня коктейли?

— Фирменные. Как обычно.

— Что-нибудь посоветуете?

— Возьмите «Мумию».

— А что это?

— Виски пополам с черным пивом. Четырнадцать долларов порция.

— ЧЕТЫРНАДЦАТЬ?

— Да.

— Не надо коктейлей. Дайте мартини. Бутылку.

— Бутылки продают в магазине. У нас напитки подают в стаканах.

— Тогда дайте в стаканах. Четыре по двести. Сухого, если можно.

— Совсем сухого? Ножи и вилки подавать?

— Не стоит, мы погрызем.

Выставляя стаканы на стойку, бармен процедил: «Отдыхайте». В отсутствие основной массы клиентов ему было скучно.

Я вернулся за столик и попытался опустить бокалы на стол так, чтобы не пролить больше половины содержимого зараз.

— …Ни хрена это не стильно. Это пошло и буржуазно. Правда, Илья?

— Вы о чем?

— Мы обсуждаем местный дизайн. Я считаю, что это очень роскошный и очень стильный интерьер, а Брайан спорит. Этот клуб считается дорогим?

— В общем, да. Недешевым.

— Девушки в стрип-шоу здесь красивые.

Было еще рано, но на сцене пара крашеных блондинок уже вполсилы демонстрировала публике ягодицы.

Дебби скривилась:

— Коротконогие и плоскогрудые жабы.

Все сразу посмотрели на ее бюст. Бюст у Дебби был что надо.

— Охранник внизу говорит, что сегодня здесь будет борьба без правил.

— Надеюсь, это будет не борьба публики с этим охранником.

— Четыре поединка по двадцать минут каждый.

— Настоящий бой? Прямо на сцене?

— Наверное.

— Терпеть не могу, когда люди соглашаются бить друг друга за деньги.

— Это же не всерьез. Так, аттракцион.

— Один раз в Лондоне я был в клубе, где под потолком была натянута сетка, а на ней здоровенные негритосы трахали девчонок. Внизу посетители сидят, разговаривают, едят дорогую пищу, а они прямо над их головами делают любовь. И все слюни, сперма, пот — все это капает прямо посетителям в тарелки… Смотрится очень стильно.

— Где это? Мне казалось, я неплохо знаю Лондон.

— Это закрытый клуб. Пускают туда не всех.

— Ты знаешь клуб «Silence World»? Это на Westinford Road. Нет? А ты, Дебби? При входе там выдают наушники, и каждый посетитель слушает свою собственную музыку. В зале стоит абсолютная тишина, а народ танцует изо всех сил. Каждый свое — кто-то быстро, кто-то медленно. Очень весело. У вас в городе есть что-нибудь подобное?

— У нас в городе есть клуб «Going Down», и в этом клубе для богатых посетителей есть крейзи-меню.

— Crazy menu? Что это?

— Чисто русское развлечение. Тоже очень веселое. Когда кто-нибудь из посетителей заказывает крейзи-меню, смотреть сбегается весь клуб.