прямого отношения к моему первоначальному вопросу о пропавших вещах. Молодой человек выполнял очень сложные действия. Эти действия вновь приобрели значение, и я больше не обращал внимания на голос. Я начал терять терпение и хотел остановиться. «Но как это сделать?» — подумал я. Голос в ухе сказал, что нужно вернуться в каньон. Я спросил, как это сделать, и голос ответил — подумать о своем растении.

Я подумал о своем растении. Обычно я сидел перед ним и делал это так часто, что визуализировать его не составило никакого труда. Увидев растение, я решил, что это очередная галлюцинация, но голос сказал, что я вернулся! Я напряг слух. Была только тишина. Растение datura передо мной было не более реальным, чем все, что я только что видел, но я мог его коснуться, мог двигаться вокруг него.

Я поднялся и пошел к машине, но почти сразу выдохся, сел и закрыл глаза. Меня подташнивало, кружилась голова. В ушах звенело. Что-то скользнуло мне на грудь. Это была ящерица. Я вспомнил предостережение дона Хуана, что ее нужно отпустить. Мне было все равно, мертвая она или живая. Я разбил горшок с пастой и набросал на него ногой земли. Потом еле добрался до машины и провалился в беспамятство.

Четверг, 24 декабря 1964

Сегодня я пересказал свое приключение дону Хуану. Внимательно меня выслушав, он сказал:

— Ты сделал опаснейшую ошибку.

— Знаю. Это была страшная глупость. Случайность.

— Никаких случайностей, когда имеешь дело с «травой дьявола». Говорил я тебе, что она все время будет тебя испытывать. Я так понимаю, что ты или очень силен, или же ты в самом деле ее любимчик. Центр лба — только для великих брухо, которые в совершенстве освоили обращение с силой.

— А что обычно происходит, когда человек смажет себе пастой лоб, дон Хуан?

— Если только он не великий брухо, то он попросту никогда не вернется.

— Ты сам когда-нибудь мазал себе пастой лоб, дон Хуан?

— Никогда. Мой бенефактор говорил мне, что из такого путешествия возвращаются лишь очень немногие. Человек может отсутствовать в течение многих месяцев, и другим приходится за ним все это время ухаживать. Мой бенефактор говорил, что ящерицы могут взять человека хоть на край света и показать по его заказу самые немыслимые тайны и чудеса.

— А ты знаешь кого-нибудь, с кем такое бывало?

— Да. С моим бенефактором. Но он никогда не говорил мне, как оттуда возвращаться.

— Неужели возвратиться так трудно?

— Безусловно. Вот почему то, что с тобой было, для меня в самом деле поразительно. Ты делал все совершенно вслепую, а мы обязаны соблюдать строжайшую последовательность, потому что только так приобретают силу. Иначе мы ничто.

Воцарилось долгое молчание. Я видел, что он о чем-то глубоко задумался.

Суббота, 26 декабря 1964

Дон Хуан спросил, искал ли я ящериц. Я сказал, что искал, но не смог найти. Я спросил, что было бы, если бы одна из них умерла у меня на руках. Он сказал, что смерть ящерицы — плохой знак. Если ящерица с зашитой пастью умрет, то нет смысла продолжать колдовство. Кроме того, это будет означать, что ящерицы порвали со мной дружбу и дальнейшее обучение с «травой дьявола» нужно надолго отложить.

— Как надолго, дон Хуан? — спросил я.

— Года на два или больше.

— А что было бы, если бы и вторая умерла?

— Со смертью второй тебе уже грозит серьезная опасность. Ты остаешься один, без проводника. Ничего еще, если она умерла до начала колдовства, — его еще можно оставить, заодно распрощавшись с «травой дьявола». Но вот если бы ящерица умерла у тебя на плече, когда колдовство уже началось, тогда пришлось бы его продолжать, а это уже действительно безумие.

— Почему безумие?

— Потому что в этом случае все теряет смысл. Ты один, без проводника, и видишь устрашающие и бессмысленные вещи.

— Что значит — бессмысленные?

— То, что мы видим сами по себе. Вещи, которые мы видим, когда лишены направления. Это значит, что «трава дьявола» хочет от тебя отделаться, отшвырнуть наконец прочь.

— А ты знаешь кого-нибудь, с кем было такое?

— Да. Со мной. Без мудрости ящериц я бы сошел с ума.

— Что же ты видел, дон Хуан?

— Кучу чепухи. Что я еще мог видеть без направления?

Понедельник, 28 декабря 1964

— Ты говорил, дон Хуан, что «трава дьявола» испытывает людей. Как это понимать?

— «Трава дьявола» — как женщина, и, совершенно как женщина, она льстит[10] мужчинам. Она ставит ловушки на каждом шагу. Ты, например, поймался, когда она заставила тебя намазать лоб пастой. На этом не кончится, и ты, скорее всего, опять попадешься. Смотри в оба. Не увлекайся ею; «трава дьявола» — лишь один из путей к тайнам человека знания. Существуют и другие пути. Главная ее ловушка — заставить тебя поверить, что этот путь — единственный. Запомни: глупо ухлопать жизнь на один-единственный путь, особенно если у него нет сердца.

— А как узнать, дон Хуан, что этот путь не имеет сердца?

— Прежде чем ты решишься на этот путь, спроси себя: имеет ли он сердце? Если ответ будет — нет, значит, так оно и есть, и надо искать другой путь.

— Но как я могу наверняка узнать, имеет ли этот путь сердце?

— Это может любой. Беда в том, что никто не задает себе этот вопрос; обычно человек слишком поздно понимает, что выбрал путь без сердца, когда уже стоит на краю гибели. В этой точке лишь очень немногие имеют силы оставить свою устремленность и отойти.

— Как правильно задать себе этот вопрос?

— Просто задай его.

— Я имею в виду, существует ли какой-нибудь специальный метод, чтобы я не обманулся и не принял отрицательный ответ за положительный?

— Почему это ты обманешься?

— Ну, скажем, потому, что в этот момент путь будет казаться приятным и радостным.

— Чушь. Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий; чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.

Тут он вдруг заявил, что «трава дьявола» мне очень нравится, и я был вынужден признать, что во