Мое объяснение было бы для тебя тем же самым, как если бы ты выучил чьи-то чужие песни.

— Как это понимать?

— Слушая песни защитника, можно узнать, кто притворяется. Только те песни, которые поются с душой, — его песни и получены от него самого. Остальные — в лучшем случае копии. Люди легко обманываются. Они поют чужие песни, даже не зная, о чем поют.

Я сказал, что хотел только узнать, для чего поются эти песни. Он ответил, что те песни, которые я узнал, служат для вызова защитника и что я всегда должен пользоваться ими в сочетании с его именем, чтобы его вызвать. Со временем, сказал дон Хуан, Мескалито, вероятно, научит меня другим песням для других целей.

Тогда я спросил, как он считает, полностью ли меня принял защитник. Это был, наверное, глупый вопрос, потому что дон Хуан рассмеялся и сказал, что защитник, конечно, принял меня, а чтобы я это понял, еще и подтвердил это, дважды показавшись как свет. То, что я увидел свет дважды, похоже, произвело на дона Хуана большое впечатление, потому что он это особенно подчеркнул. Я сказал, что не понимаю, зачем Мескалито так пугает человека, если принимает его.

Он молчал так долго, что я подумал, что этим вопросом привел его в замешательство. Наконец он сказал:

— Но это же ясно. То, что он хотел сказать тебе, до того ясно, что я не вижу, что здесь может быть непонятного.

— Мне вообще до сих пор непонятно все, дон Хуан.

— Чтобы по-настоящему увидеть и понять то, что имеет в виду Мескалито, нужно время; вот и думай над его уроками, пока тебе не станет все совершенно ясно.

Пятница, 11 сентября 1964

Я вновь принялся уговаривать дона Хуана растолковать мне то, что я видел. Уговаривать пришлось долго. Наконец он заговорил с таким видом, будто мы все давно уже выяснили.

— Убедился теперь, до чего глупо задаваться вопросом, похож ли он на человека, с которым можно поговорить? — сказал дон Хуан. — Он не похож ни на что из когда-либо виденного тобой. Он вроде человека, но в то же время совершенно не похож ни на какого человека. Это трудно объяснить тем, кто о нем ничего не знает, но хочет сразу узнать все. И потом, его уроки так же чудесны, как сам Мескалито. Насколько мне известно, его действия никто не может предсказать. Ты задаешь ему вопрос, и он показывает тебе путь, но не говорит о нем таким же образом, как сейчас мы с тобой. Теперь понятно, что именно он делает?

— Ну, это, положим, я еще как-то могу понять. Но мне совершенно непонятно, что же он хотел сказать.

— Ты просил сказать тебе, что у тебя не в порядке, и он дал тебе полную картину. Здесь не может быть никакой ошибки! Ты же не будешь утверждать, что не понял. Это не был разговор — хотя в собственном смысле это был разговор. Потом ты задал ему другой вопрос, и он ответил тебе точно таким же образом. А насчет того, что он хотел сказать, — этого я не могу знать в точности, поскольку мне ты предпочел не говорить о том, что спрашивал.

Я повторил, насколько помнил, свои вопросы Мескалито, по возможности буквально, в том же порядке: «Правильно ли я поступаю? На правильном ли я пути? Что мне делать со своей жизнью?». Дон Хуан сказал, что эти вопросы — только слова. Вопросы не произносятся, а задаются внутренне. Защитник дал мне урок, а вовсе меня не отпугивал и в доказательство этому дважды явился как свет.

Я сказал, что все еще не понимаю, зачем Мескалито устрашал меня, если принял. Я напомнил дону Хуану, что, по его собственным словам, быть принятым Мескалито означает, что он принимает постоянную форму, а не превращается из радости в кошмар. Дон Хуан вновь рассмеялся и сказал, что стоит мне разобраться как следует в своем заданном Мескалито вопросе, который был у меня в сердце, — и я сам пойму урок.

Разобраться в вопросе, который «был у меня в сердце», оказалось задачей нелегкой. Я сказал дону Хуану, что во мне тогда было много чего. Когда я задавал вопрос, на правильном ли я пути, то имел в виду — какой мир мне выбрать — этот или тот? Не подвешен ли я между обоими мирами? С которым из них мне связать свою жизнь?

Дон Хуан это все выслушал и заключил, что у меня отсутствует отчетливое видение мира и что защитник дал мне превосходный и совершенно ясный урок. Он сказал:

— Ты думаешь, что для тебя имеется два мира, два пути. Но есть лишь один. Защитник показал тебе это с исключительной ясностью. Единственный доступный тебе мир — это мир людей, и этот мир ты можешь покинуть по собственной воле. Ты — человек! Защитник показал тебе мир счастья, где между вещами нет различия, потому что там некому спрашивать о различии. Но это не мир людей. Защитник вытряхнул тебя оттуда и показал, как человек думает и борется. Вот это — мир людей! И быть человеком — значит быть обреченным жить в этом мире. Ты наивно считаешь, что можешь выбирать между мирами, но это только твоя самонадеянность. Для нас существует лишь один-единственный мир. Мы — люди, и должны безропотно следовать миру людей. Именно в этом, я думаю, состоял урок.

Глава 9

Дон Хуан явно ожидал, что я буду пользоваться «травой дьявола» как можно чаще. Это как-то плохо вязалось с его видимой неприязнью к ее силе. Сам он объяснял свое требование тем, что вскоре мне опять придется курить, и к тому моменту я должен по возможности ближе познакомиться с силой «травы дьявола».

Он то и дело предлагал мне по крайней мере попробовать еще одно гадание с ящерицами. Я долго колебался. Между тем напоминания дона Хуана становились все настойчивей, так что под конец я просто почувствовал себя обязанным ему уступить и однажды решился погадать насчет кое-каких пропавших вещей.

Понедельник, 28 декабря 1964

В субботу, 19 декабря, я срезал корень datura. Я подождал, пока стемнеет, и проделал свой танец вокруг растения. За ночь я приготовил экстракт корня. В воскресенье, часам к 6 утра, вернулся туда, где