– Это всего лишь несколько поцелуев. Может, чуть больше. О какой непристойности идет речь?

Его улыбка стала шире.

– Но поцелуи далеко не невинны. Они граничат с непристойностью.

Господи!

Волнение пронзило Дженевив, когда она вспомнила, как сладко ноют губы от поцелуев.

– Так вы будете меня целовать или нет?

– «Ты», а не «вы», – поправил Ричард. – И по имени, пожалуйста.

– Но вас так бесит, когда я зову вас мистер Эванс, – поддразнила Дженевив. – Это забавляет меня.

– Что? – Ричард расплескал шампанское. – То есть ты просто издеваешься надо мной?

Он встал резко, заставив лодку закачаться. Его голова задела листву – раздался шелест. Через мгновение Ричард уже был возле девушки, ладони схватили ее за талию, поднимая со скамьи.

– Осторожно! – взвизгнула она.

– Так как меня зовут? – Ричард выхватил бокал, который Дженевив держала в руке, и выплеснул из него шампанское за борт лодки.

– Мистер Эванс, – вызывающе сказала девушка, отталкивая его от себя и вновь садясь на сатиновые подушки.

Это выглядело как призыв к действию: ни одного свидетеля, дерзкая девушка, полулежащая на подушках, ее чуть затуманенный взгляд.

– В самом деле? – Ричард опустился на колени, наклоняясь над ней и заставляя откинуться назад. – А может, Кристофер? – Ее вздымающаяся от волнения грудь притягивала его, и он поцеловал верх лифа, не в силах сдержаться.

– Мистер Эванс! – охнула девушка, прижав руки к груди.

Как ему хотелось сорвать ее лиф, обнажить полную грудь, которую он видел в ту ночь у пруда! Вместо этого Ричард коснулся губами ее ключицы, заставив девушку поначалу испуганно забиться, а затем запрокинуть голову, подставляя обнаженную шею его поцелуям.

– Ах, Дженевив, в тебе совсем нет стыда, – прошептал Ричард негромко ей на ухо. – Позволять такие непристойные вещи человеку, с которым общаешься только официально.

– Непристойные… – эхом выдохнула девушка.

– Мне остановиться?

– Остановиться? – Ее пальцы вцепились в его плечи. Веки были полуприкрыты.

Ричард чуть откинулся назад, рассматривая ее. Несмотря на сильнейшее желание, он не мог подавить чувство острого триумфа, когда глядел в ее затуманенные глаза.

Если бы Дженевив видела в этот момент его волчий оскал, она бы забилась в его руках, как птичка, попавшая в силки.

– Так как меня зовут?

Ричард и сам не понимал, зачем хочет услышать имя… чужое, не принадлежащее ему имя, слетающее с ее губ. Возможно, это означало бы полную капитуляцию строгой, уверенной в себе дочери викария.

– Боже, как вы упрямы, – прошептала Дженевив, когда он снова прошелся губами по ее ключице.

– Это ты упряма сверх всякой меры. Ты позволяешь мне целовать себя, но цепляешься за идиотские светские манеры.

Она открыла глаза.

– То есть вы вот-вот начнете грести к берегу?

Ричард выругался:

– Черт побери твое упрямство, Дженевив!

Она рассмеялась низким, хрипловатым голосом, от которого кровь бросилась ему в голову. Глядя ему прямо в глаза, Дженевив произнесла:

– Тогда не прекращай целовать меня, Кристофер.

Лицо Ричарда прояснилось. Он притянул к себе Дженевив, и ее взволнованный трепет как по волшебству передался ему. Прижавшись к ее губам своими, Ричард едва не застонал.

Девушка ответила на поцелуй не сразу, замерла на мгновение, затрепетала, а затем всем телом подалась вперед, вцепилась в его волосы, застонала.

В первый раз, когда Кристофер Эванс целовал ее ночью у пруда, она не смогла открыться полностью, испугавшись слишком интенсивного вторжения. На этот раз сомнения покинули ее. Никогда прежде Дженевив не желала мужских прикосновений и ласк так страстно и поэтому совершенно забыла о том, что умеет сопротивляться.

Язык его скользнул беспрепятственно между ее губами, нырнул внутрь, поднимая беспокойную волну возбуждения в животе. Дженевив опрокинулась на подушки, и тело Кристофера последовало за ней, накрыв собой.

Что-то плотное ткнулось ей в живот, и девушка приподняла навстречу бедра, догадываясь смутно, что прижимается к ней. Низкий хриплый стон стал ответом на ее движение. Его губы танцевали на ее губах волшебный танец, отступая, дразня, захватывая и сдаваясь на милость. Это было как музыка, только слаще, горячее.

Сначала робко, потом с растущей уверенностью Дженевив провела руками по его груди, погладила широкие плечи. Такие сильные, подумалось ей. Сильные и мужественные, так непохожие на хрупкие женские плечи. Страсть пьянила ее, ладони обнимали шею, двигались по спине Ричарда. Под его тонкой рубашкой играли крепкие мышцы, ложбинка позвоночника переходила в упругие ягодицы.

Ричард тоже касался ее, более уверенно, чем она, однако не так торопливо, поскольку опасался спугнуть. Его удивляла та пылкость, с которой девушка исследовала его тело. Казалось, Дженевив не боялась ничего, словно увлеченный первооткрыватель. Ее запах будоражил и сводил его с ума.

Дженевив осмелела настолько, что теперь уже ее язык проскальзывал внутрь его рта. Она инстинктивно начала извиваться под мужским телом, тереться о выпуклость и удивилась внезапному мужскому стону. Он пах мускусом и лимонной вербеной – запахом притворства и лжи… Таким волнующим, таким желанным.

Руки Кристофера Эванса сжали ее бедра, направляя, стискивая плоть сквозь ткань. Между ног Дженевив все пылало огнем и ныло в сладкой истоме. Она открыла глаза и увидела яркие всполохи солнца, проникавшие сквозь ивовую листву. Этот тайный уголок, куда привез ее Кристофер, не подчинялся никаким законам высшего света, здесь не существовали понятия греха и добродетели.

Ричард оторвался от ее шеи, которую покрывал поцелуями, и вгляделся в лицо девушки. У него было странное выражение, словно он боролся с охватившим его безумием. Удивительно, но это не напугало Дженевив, а заставило почувствовать свою власть. В прежней жизни она изучала латынь и греческий, историю и культуру, а куда приятнее было бы написать докторскую по поцелуям.

Ричард смотрел на нее, борясь с искушением не задавать вопроса, а просто перейти к делу, но все же спросил:

– Я могу дать тебе больше. Ты хочешь этого?

Дженевив коснулась пальцем его губ и провела линию вдоль подбородка. Теперь его лицо казалось ей не просто привлекательным – оно было дьявольски красивым и в этот момент принадлежало только ей.

– Хочу.

Ричард чуть стянул ткань с ее груди, обнажив два маленьких соска, твердых, как бусинки, сжал их по очереди губами и слегка провел по каждому языком. Это было приятно само по себе, но Дженевив куда больше поразила горячая волна, которая прошла от груди к низу живота и осталась где-то между ног.