неподвижно и едва дыша, пока он вершил суд над воинами Мэб. Обжигающий жар пробился сквозь ледяной панцирь под моими ребрами.

Смутно сознавая, что выкрикиваю его имя, я выскочила из укрытия, сжимая его меч. И когда я побежала к нему, Торин повернулся, и наши взгляды встретились.

Его улыбка была душераздирающе красива. Не сводя с меня взгляда своих насыщенно-голубых глаз, он отшатнулся подальше от связанных растениями стражников. Кровь пульсировала в моих венах, стучала в висках. Я перепрыгнула через стражников и врезалась в железную грудь Торина.

Он осторожно вытащил свой меч из моей ладони, затем обнял меня и крепко прижал к себе. Я уткнулась лицом в его залитую кровью грудь, чувствуя, как колотится его сердце под тонким белым материалом рубашки. Я провела ладонью выше, впитывая ощущение его тепла, прекрасного биения сердца.

Наконец услышала его голос.

– Вот ты где. Я тебя искал.

– Моргант исцелил тебя. – Это прозвучало едва ли громче надтреснутого шепота. Конечно, был миллион других слов, которые мне хотелось сказать. О способностях, которые я развила в себе, и о хаосе, который я здесь посеяла. О плане выбраться из этого места, найти зеркало в заброшенном храме. Но мои мысли превратились в безумный клубок слов, который мне никак не удавалось распутать, не тогда, когда я купалась в эйфории от его совершенного, живого аромата. Ощущение тесной близости его тела заставило весь остальной мир растаять. Торин обнял меня еще крепче, и я почувствовала, как под пальцами перекатились мышцы. Он поцеловал меня в макушку.

– Я пытался до тебя добраться.

Я цеплялась за него так же крепко, как за ветви деревьев у стен замка. Он казался удивительно осязаемым, реальным, и мне хотелось стоять так вечно и никогда не отпускать его.

И когда я практически растворилась в нем, в разум проникла ужасная мысль…

Почему королева хотела, чтобы он остался жив? Для чего приказала Морганту исцелить его?

Сердце вновь сковало ледяным страхом. Здесь ничего не происходит без согласия королевы…

Словно услышав мои мысли, Торин напрягся и отстранился от меня.

Он протянул ко мне руку, словно защищая и веля держаться подальше от себя.

Но нуждалась ли я сейчас в защите? За мной уже тянулся кровавый след.

Я медленно повернулась и увидела королеву.

По другую сторону связанных стражников по залу плыла королева Мэб. На ее голове красовалась корона из плюща и драгоценных камней, а белые волосы рассыпались по меховой накидке. Мэб опустила взгляд на сорняки, опутавшие ее воинов, и выгнула бровь.

– Вижу, ты не отпустила Аву, как обещала. – В голосе Торина прозвучала тихая угроза.

Королева остановилась по другую сторону линии стражи.

– Я не говорила, когда отпущу ее. Или сделаю ли я это до того, как сброшу с башни, или после. И я, кажется, дала еще одно обещание, не помнишь? Что если ты решишь навести Заблудшую Неблагую в ночь перед поединком, то будут последствия.

Я посмотрела на лианы над ее головой, но не смогла вплести в них свою магию, так как ими уже повелевала другая.

– Видишь, Заблудшая? – От нее исходил свет. – Ты не единственная, кто умеет контролировать растения. – Мэб улыбнулась, ее зубы были белыми, как выбеленные кости. – Разумеется. я бы не стала торопиться убивать Торина. Я, кажется, упоминала, что кастрирую его, а затем медленно задушу то, что от него останется, в стволе дерева. Изавель, ты знаешь, что он сделал с моим сыном?

Я с трудом сглотнула. Это был не тот вопрос, ответ на который мне хотелось знать, но Торин ответил.

– Я не посылал своих убийц за твоими сыновьями. Я послал их убить тебя.

– Мои сыновья готовы отдать за меня свои жизни, а я за них. Полагаю, таково бремя любви. Но ты еще не познал острую боль потери ребенка. Ты никогда не знал боли, когда чувствуешь чужую смерть так, словно она хуже твоей собственной. Я же испытала ее дважды.

Она начала осторожно приближаться к своим пойманным в ловушку воинам, и, как только подошла к ним, одна из толстых пурпурных лиан на стене рванулась к мечу Торина.

Он перерубил ее, затем следующую и еще одну. В моем сознании зарождался новый ужас. Магия королевы отражала мою собственную.

Но у меня не было времени зацикливаться на связи между нами, потому что теперь она направляла свое колючее оружие против меня. Торин крутился на месте и разрубал Шепчущим Мечом одну лиану за другой. Он не сможет противостоять этой яростной атаке вечно.

Я все еще чувствовала себя так, словно заледенелые камни в моей душе хранили взаперти адскую мощь. Если бы я только могла высвободить этот поток силы, я бы перехватила у королевы контроль над лианами.

Отступив на шаг от Торина, я пыталась мыслить ясно, пока сердце выбивало сильную дробь.

Почти в каждом живом существе вокруг меня чувствовались следы ее ядовитой магии. Она окрашивала все живые волокна, за исключением тех сильных, колючих сорняков, которые обвивали стражников. Я продолжала мысленно управлять ими, и могла заставить их напасть на королеву. Длинные, цепкие стебли потянулись к ней.

Она неторопливо отошла подальше и оглянулась.

– О, боюсь, этого недостаточно. Но Изавель? Я хотела бы рассказать тебе о том, что сделали его родители. Они дали обещание, что наши семьи будут встречаться. Обещали, что после многих лет вражды между королевствами появится торговля. Что мы будем делиться магией и едой, объединимся против растущей угрозы со стороны смертных. И я никогда не предполагала, что королевская особа фейри может лгать. Мы здесь не лжем. Но это оказалось ловушкой. Когда я увидела, как они принесли отрубленную бычью голову, то поняла, что меня предали. Они потребовали, чтобы я сняла проклятие стужи. Вот только это не Неблагие их прокляли, разве нет? – Ее голос стал громче. Улыбка исчезла с ее лица, и черты исказились яростью. – Неблагие не виноваты в объявшей Фейриленд зиме, – взревела она. – Это твоя вина, Торин!

Ее ярость была подобна ядовитому туману, от которого дрожали колени. Гнев, с которым мог сравниться только мой собственный.

Я склонила голову набок, отключаясь от окружающего шума и хаоса, пока не осталось лишь ощущение каменных плит под ногами и призрачного ветерка, шелестящего в листьях моих сорняков.

Я закрыла глаза и приказала им вырасти, высвободиться из трещин. Из моего тела вырвалась грубая, первобытная сила. Магия была настолько яростной, что по ледяному панцирю в моей груди побежали расплавленные трещины. Каменный пол под ногами трескался и ломался под напором растущих стеблей. Сорняки прорывались