— Хватит. Я сам разберусь к кому мне приближаться, а к кому нет! — рычу тихо и давлю взглядом.

Если он думает, что я дрогну — сильно ошибается. Отец так и не стал для меня авторитетом. Но раньше я хотел ему доказать, что могу быть лучшим. Пыжился, учился, из кожи вон лез, чтобы ему понравиться, но так и не растопил сердце генерала. А потом понял, что у него просто его нет. И перестал переживать на эту тему. Уж лучше не иметь отца, чем унижаться выпрашивая похвалу.

— Да ты… — трясется его палец. — Да я тебя…

Дверь распахивается. Опять без стука. На этот раз на пороге Ива. Видит отца и теряется, не зная, как реагировать.

— Я позже зайду, — выдавливает из себя

— Детка, ну что ты, — расплываюсь в ласковой улыбке. — Генерал уже уходит.

Отец сверлит меня убийственным взглядом.

— Ты еще пожалеешь, — цедит сквозь зубы, разворачивается и уходит.

Мы остаемся вдвоем. Ива все еще тяжело дышит и постоянно оглядывается на дверь, словно отец может ворваться и нести ее.

— Детка, отомри. Что ты хотела? — говорю тихо, но голос все равно звучит язвительно. — Ива?

— Я встретила Елену Юрьевну. Она готовит дело для передачи СК, — на одном дыхании выпаливает она.

— Это логично, — развожу руки в стороны и замечаю, как Ива нервно кусает губы. — Тебе так важно это дело?

Глава 35. Иванна

— А тебе нет? — ухожу от ответа встречным вопросом.

— Я задержал это дело у нас настолько, насколько было возможно, но есть определенный порядок, который даже я не могу нарушить.

Голос Макса все еще хрипит и вибрирует после разговора с отцом, а я все понимаю. Все эти правила и порядки. Только ни хрена не легче! Потому что мой враг снова ускользает от возмездия. Так ведь уже было. В СК поковыряются еще месяц ради приличия, может два, пока не утихнет шумиха вокруг новых жертв. А потом его развалят и похоронят в архивах под каким-нибудь грифом секретности, чтобы никто не совался и не смел даже смотреть в ту сторону.

Я так надеялась, что теперь все получится. Я найду его и больше никто не пострадает. Не получается!

Черт побери, но это ведь несправедливо! Почему таким уродам все сходит с рук? Неужели наше общество настолько прогнило, что ценность зверя, издевающегося над детьми, выше этих самых детей? Маленьких, невинных, не знающих еще чужих рук и губ, кроме родительских?

Меня разрывает от злости, обиды и бессилия. Это самое ужасное чувство, когда ты ничего не можешь сделать. Вот и сейчас я никак не могу повлиять на ход событий. Чего-то мы не увидели, какой-то важной детали и она снова ускользает от нас. Теперь скорее всего навсегда.

— Ив, — Макс касается моего подбородка большим пальцем и ведет вниз, повторяя изгибы шеи. От его прикосновений больше не дергает и я почти спокойно позволяю ему нарисовать что-то в районе частично открытой ключицы.

Его задумчиво-потемневший взгляд направлен мне через плечо и все действия машинальны. Будто так он успокаивает взвинченные нервы.

Такими странными таблетками мы оказываемся друг для друга. Я — успокоительное, он — снотворное и средство от ночных кошмаров.

— Мы все равно будем заниматься этим делом, — уже спокойнее говорит Макс. — Через свои каналы. Тихо, неофициально. Поэтому тс-с-с, — прикладывает палец к моим губам. — Я привык доводить все до конца.

— Спасибо.

— Давай поработаем, детка, — морщится Марьянин. — А потом в кино, — напоминает мне.

Мне как школьнице не верится, что я согласилась на такую авантюру. Боже, как хотелось бы пережить все эти эмоции раньше и не чувствовать себя сейчас такой ущербной. Да что уж, мне много всего хотелось, пока не случился кошмар, длинною в тринадцать лет.

Кивнув майору, ухожу к операм. У нас шумно и весело. Парни пьют чай, обсуждают какой-то недавний инцидент. Не вникая, прохожу за свой стол и окунаюсь в бумажную работу.

Уже ближе к вечеру группа оперов уезжает на вызов. Мы с Германом и Денисом остаемся дежурить. Один, как всегда, держит руку на пульсе, прячась за своими мониторами. Второй живенько бегает пальцами по экрану, явно с кем-то переписываясь.

— Насте привет, — улыбаюсь я.

— А? — поднимает на меня взгляд наш здоровяк. — Да, конечно, — улыбается мне и видимо набирает жене тот самый привет.

— Она спрашивает, жив ли еще твой маникюр, — передает он мне.

— Да, все супер.

Кивнув, Денис снова пишет Насте сообщение. Мой телефон тоже оживает. Мама. Игнорировать нельзя, иначе накрутит себя до скорой.

— Привет, мам, — тихо отвечаю ей, поднимаясь со стула и направляясь к выходу, чтобы она не слышала фоновых мужских голосов.

— Как у тебя дела? Как там… как его? Тагир? — интересуется она.

— У нас все хорошо, — прикрыв веки, прислоняюсь к стене под козырьком над входом в здание. — Как у вас?

— Тоже ничего. Папа только приболел, но уже лучше. Я тут говорила с тетей Валей сегодня. И знаешь, считаю, что она права, — важно заявляет мама.

— В чем же? — вздыхаю и привычно вожу ладонью по карманам в поисках пачки сигарет, а их там теперь не живет. «Детка же бросила!».

— Надо бы познакомиться с твоим Тагиром.

— Ну, ма-а-ам…

— Ива, мы ведь должны убедиться, что у него серьёзные намерения.

А я читаю между строк, что тетя Валя помирает от любопытства и ворочается по ночам в желании лицезреть моего жениха.

Может Макса попросить подыграть?

Посмеявшись над этой шальной мыслью, залетевшей мне в голову, вполуха слушаю мамину лекцию о том, каким должен быть настоящий мужчина и как правильно и неправильно они себя ведут. И снова она заводит пластинку о детях. Ну точно чувствуется влияние тетки.

— Извини, мне пора, — торопливо говорю ей.

— Ив, так мы договорились? — выкрикивает мама.

— О чем? — застываю, понимая, что прослушала что-то важное.

— О встрече в твои ближайшие выходные? Вместе с Тагиром.

О-о-й!

— Нет, мам, мы ни о чем не договорились. Я без него такие решения принимать не буду. Не грусти. Придет время, я обязательно всех перезнакомлю. Мне правда пора бежать.

Вышедший на улицу Макс демонстративно стучит по своим часам на запястье и кивает с серьезным лицом.

Спрятав трубку в карман, забегаю в отдел за курткой и возвращаюсь к нему. Марьянин уже ждет меня в машине. Сажусь вперед, в этот раз решая не пристегиваться, чем вызываю у Макса еще один смешок.

— Что будем смотреть?

— А хер его знает. Что идет, то и будем, — улыбается