Гораздо счастливее он был там, где его ценили, – например в Аппервиле, поместье Банни Меллон в Вирджинии. Хозяйка поместья – grandes dames американского высшего света – увлекалась садоводством. Кроме того, у нее была великолепная конюшня. Расслабился Чарльз и во Флориде, куда они с Дианой приехали поиграть в поло. Диана вручила ему завоеванный трофей, а он любовно поцеловал ее.

Официальным предлогом для поездки в Палм-Бич был, разумеется, не матч по поло, но благотворительный ужин, который принц провел для детского фонда. На ужине присутствовал восьмидесятилетний президент компании Occidental Petroleum Арманд Хаммер, фигура сложная и неоднозначная. Хаммер познакомился с принцем в 1977 году, когда открывал выставку акварелей сэра Уинстона Черчилля. Одну из работ из своей коллекции Хаммер передал Чарльзу в качестве пожертвования на празднование двадцатипятилетия восшествия на престол королевы – Чарльз председательствовал на этом празднестве. Чарльз не видел ничего предосудительного в получении пожертвований от миллионеров вроде Хаммера и греческого корабельного магната Джона Лациса. Он воспользовался личным самолетом Хаммера, чтобы вместе с Дианой попасть из Лос-Анджелеса на Багамы.

Справедливости ради надо сказать, что в то время мрачные слухи о Хаммере – он сотрудничает с КГБ, финансирует советскую шпионскую сеть, подкупает ближневосточных лидеров, чтобы получить нефтяные концессии в Ливии, и использует средства компании в личных целях – еще не стали достоянием общественности. Чарльз ставил перед собой задачу собрать как можно больше средств для благотворительных фондов. Поскольку деньги предназначались не для него, он не считал, что совершает какой-то недостойный представителя королевской семьи поступок.

Один из жителей Палм-Бич написал письмо новому личному секретарю принца, сэру Джону Ридделлу: «Мы бы хотели, чтобы его королевское высочество знал, как оскорбит он многих честных американцев, если они увидят, что наследник британского трона сотрудничает с человеком, которого считают другом и союзником Советского Союза, который предает интересы Соединенных Штатов и, следовательно, Британии тоже». Другой антикоммунист называл Хаммера «симпатизирующим Советам проходимцем сомнительной репутации… который использовал обман, золото и подкуп. Ему удавалось привлекать хороших, честных людей, в том числе представителей британской королевской семьи, с тем чтобы создать себе достойную репутацию»[213]. Принц не обратил внимания на эти заявления и вместе с Дианой отправился в Палм-Бич на самолете Хаммера. Там он выступил на благотворительном ужине и танцевал с кинозвездой Джоан Коллинз, чье остроумие не могло отвлечь принца от созерцания весьма соблазнительной ложбинки на ее груди.

Диана более чутко воспринимала чувства и настроения людей. Биограф Чарльза, Энтони Холден, писал, что она категорически запретила предлагать Хаммеру стать крестным отцом Уильяма. Диана назвала его «старой рептилией» и на ужине во Флориде не скрывала своей неприязни к нему. «Принцесса обладала поразительным чутьем на людей, которое изменило ей лишь в последние годы, – вспоминал один из ее помощников. – Она часто спрашивала Чарльза: „Зачем нам приглашать на ужин этих людей?“ – знала, что они добиваются приглашения на охоту в Сандрингем по весьма неблаговидным мотивам. Чарльз искренне не понимал, что, если бы он не был принцем Уэльским, те же самые люди не уделили бы ему и минутки своего внимания»[214].

Успех Дианы в зарубежных поездках вовсе не радовал ее мужа. Напротив, Чарльз страшно ревновал. «Он не понимал ее привлекательности и обижался, – говорил один из сотрудников принца. – Ему и в голову не приходило, что люди не испытывают восторга при виде мужчины в строгом костюме». Да и мало кому удалось бы посоперничать с этой высокой, стройной, красивой женщиной в великолепных нарядах. Со временем Диана стала одеваться с безукоризненным вкусом. Юная девушка превратилась в изысканную молодую женщину, научилась носить вещи, но сохранила свою свежесть, в которой и заключался секрет ее необыкновенной привлекательности.

Даже если бы Диана надела самый фантастический костюм – ни один человек не мог сопротивляться ее обаянию, если она приближалась к нему с улыбкой. «Она обладала поразительным даром общения. Пожалуй, даже слишком сильным. Она могла войти в любой дом, подойти к кому угодно – и в нее тут же все влюблялись, и мужчины, и женщины»[215].

Единственным человеком, оценившим публичный успех Дианы, была королева, для которой престиж монархии всегда стоял на первом месте. «Королеве нравился ее успех, нравилась та гламурность, которую Диана придала монархии, – рассказывал один из придворных. – Диана всегда говорила, что ей было легко общаться с королевой, ей это очень помогало».

Королева никоим образом не способствовала успеху брака принца Уэльского. Каждый раз, когда при ней упоминали имя невестки, у нее делался встревоженный вид и она начинала вертеть в руках очки. Конечно, она хотела, чтобы брак был счастливым, и многое прощала Диане. «Диана могла позволить себе все, что угодно, – вспоминает один из членов королевской семьи. – Абсолютно все. Она очень быстро поняла, что никто, даже сама королева, ей не помешает. Королевская семья очень беспокоились о ней. Ничто не должно было тревожить Диану…»[216]

Журнал Time поместил большую статью об американском турне Чарльза и Дианы. История их брака была превращена в мыльную оперу на манер «Далласа», действие которой разворачивалось за неприступными стенами Виндзорского дворца. «Принцесса, которую когда-то называли „скромницей Ди“ превратилась в „Ди из „Династии““, а принц Чарльз, который когда-то казался человеком действия, бесстрашно занимавшимся скайдайвингом, сделался погруженным в себя мистиком». Но, как писал журналист, «если „Виндзоры“ и превратились в популярнейший сериал, то только потому, что к актерскому составу присоединилась леди Ди. До этого у сериала были серьезные проблемы с рейтингом… Затем опытный режиссер Чарльз подобрал на роль принцессы восхитительную инженю – девушку с соседнего двора. И – вуаля! – она стала главной звездой и превратила „Виндзоров“ в популярнейший сериал всех времен»[217].

Если королева и оценила вклад Дианы в успех королевской семьи (трудно предположить, что кто-нибудь спрашивал у нее, что она по этому поводу думает), то большинство придворных считало, что Диана затмевает не только Чарльза, но и саму их царственную работодательницу.

«Честно говоря, – поделился один из придворных, – невозможно понять, что чувствовала королева. Боюсь, что все, кто пытается рассуждать об этом, ошибаются, потому что королева никогда ни с кем не делилась. Придворные очень ревновали к Диане – я, конечно, имею в виду ранний период ее брака. Они видели в ней угрозу своей королеве. Между придворными всегда идет ожесточенная борьба. Человеку, который никогда здесь не работал, это трудно понять, но монархия и королевская семья – это обычная корпорация. Вы служите своему начальнику, и все остальные для вас враги».