Но Тарханов и так никогда не поднимает таких тем. В его восторженных глазах только я. И это так подкупает, что я не могу ему отказать абсолютно ни в чем.

— Мне кое-что не перепало прошлый раз, — шипит возбуждённо, поднимаясь надо мной на колени.

И в этом тоже я отказывать ему не хочу.

Его член скользит по моим соскам, по ложбинке… Так высоко, что я могу коснуться его языком, если захочу.

Я хочу?

Он обводит пальцем мои губы. Облизываю, позволяя толкнуть его глубже в рот.

— Черт… — становятся грубее его руки и движения.

Обхватывает моей рукой себя за ствол, сжимая поверх своей.

И я хочу, да. Ещё его эмоций и сбитого дыхания.

Провожу языком по головке. Меня обливает сладким кипятком от его вкуса. Мурашки по всему телу.

— Ау… Shhh… Ещё!..

Мгновение, и он уже на ногах, а я на коленях перед ним!

Ничего не соображаю, пьянея ещё сильнее. Подчиняюсь его движениям, послушно и с удовольствием облизывая его красивый, реагирующий на каждое касание член. И в этом, на удивление, нет ничего похабного. Очень много до одури чувственного… сметающего все комплексы и границы. От того, как ему хорошо, я сама плаваю в эйфории. И мне в удовольствие всë — его шокирующий мужской вкус, его движения, которые слегка удушают, когда головка касается горла, его пальцы, теряющие контроль, и сжимающие мои волосы до боли сильно.

Я хочу его очень!

И кончает он, как и желал — на грудь. Я сжимаю её, размазывая горячее удовольствие по коже. Не сводя взгляда с его остекленелых от удовольствия глаз.

— Вау… — падает на колени рядом со мной.

Мы долго целуемся, лениво играя языками.

Утаскивает меня купаться.

Лежу на спине, на его руках, глядя на огромную луну. А потом — обняв ногами за талию, прижимаю к себе, рисуя коготками на затылке. Ему нравится…

— Алёнка…

— М?

— Ты обещала мне пообещать. Не уточняя что, — превращается опять в котёнка.

Во мне так много эндорфинов и ликёра, что я безответственно положительно мурлыкаю.

Ну не попросит же он ничего запредельного.

— Что я пообещала?

— Быть на мой день рождения рядом. Как моя девушка.

— С радостью, — целую его в висок. — Можно где-нибудь посидеть вдвоём.

— Ну… Я не совсем это имел в виду. День рождения уже распланирован.

Совсем рядом всполохом молнии освещает небо. Грохот грома заглушает его слова.

— Быстро из воды! — испугавшись, трезвею я мгновенно.

На нас падает несколько капель дождя. Быстро собираем вещи в рюкзак. Поднимается ветер.

Марат надевает на меня свою фирменную толстовку. Немного тону в ней, задирая повыше длинные рукава. Хорошо её помню. Бордовая, как форма у команды. Его в этой толстовке всегда видно издали. Очень уютная, и пахнет его парфюмом.

Накинув на плечи рюкзак, берёт за руку, переплетая наши пальцы.

И пока идём, наши губы всё время встречаются в темноте для коротких поцелуев под дождём. Мы как два подростка не можем отлипнуть друг от друга.

— Люблю… Люблю… Люблю… — не слышу, чувствую только губами и кожей.

Не понимаю, как это выходит, но ловлю, что мои губы шепчут ему то же: Люблю!

Господи, как мне страшно, кто бы знал! Не хочу, чтобы он меня слышал, и очень хочу — одновременно.

Хочется накормить его голодное, стучащее мне в ладони сердце до отвала, как накормил он моë.

И боюсь, что это приведёт к череде каких-нибудь ужасных событий. Моя интуиция бьется в истерике, в ожидании их.

Боже мой, хоть увольняйся!

Но другой жизни у меня нет, чтобы в дребезги разрушить эту.

Будь что будет, главное, чтобы не с ним, прошу я у неба. Переживу я как-нибудь осуждение и косые взгляды. А Бесо вернётся, и уладит ситуацию с Рустамом. Нам просто нужно немного потерпеть.

Пока доходим до базы, успеваем промокнуть под летним ливнем.

Бесшумно открываю дверь в корпус.

— Куда?! — шепчу, тормозя его попытку свернуть в мою комнату.

Чмокаю его в челюсть, шею, и строго хмурясь заталкиваю в секцию парней.

— Эй! — возмущённо.

Показывая ему «тихо!».

Закрываю перед носом дверь в секцию. И выдохнув иду к себе. Марату надо быть осторожнее. И только подойдя к двери, я вспоминаю, что она заблокирована изнутри!

Растерянно по инерции толкаю еë ладонью. С меня льётся на пол вода, я вся насквозь.

— Черт…

Слышу, как сзади открывается дверь. С колотящимся сердцем разворачиваюсь лицом к Рустаму.

— Нагулялась? — демонстративно спокойно.

Я помню этот тон! За ним дальше грубость и угрозы. От него разит тонкой скрытой агрессией. Словно он сдерживается, но держится на грани. Это пугает меня. И я открываю как рыба рот, не зная, что сказать.

За своей дверью слышу шаги. Я забыла про ракетку, а мой заботливый мальчик — нет!!!

Он открывает дверь изнутри, держа еë в руках. Мы по очереди переглядываемся втроём. Моя грудная клетка дрожит от адреналина.

— Спасибо, Марат! — поспешно выдергиваю у него из рук ракетку. — Извини, что разбудила.

Взглядом показываю ему, чтобы уходил.

Чувствую, как бесится, тоже едва сдерживаясь. Переламывая себя, уходит. Он тоже весь мокрый, сложно не заметить! Рустам пристально смотрит ему вслед.

— Ракеткой дверь заклинило… — придумываю оправдание.

Быстро захожу внутрь, прикрывая за собой.

Ложусь спиной на дверь и обессиленно съезжаю вниз.

Пронесло? Или нет?

Скорей бы вернулся Бессо!

«Котёнок, доброе утро. Я очень тебя прошу, держи дистанцию. Хорошо?», — закусив губу пишу ему, стоя возле столовой.

Ты обещал мне быть послушным.

— Нет, — в ухо сзади. — Плохо!

Вздрагиваю, распахивая глаза.

Проходит мимо как ни в чем не бывало.

Обескураженно смотрю в его широкую спину.

Ну прости меня, пожалуйста…

— Доброе утро, Алёнушка.

И снова вздрагиваю.

— Пойдём, позавтракаем? — проходит вперёд Рустам, открывает мне дверь.

Я не решаюсь злить его упрямством. И молча иду. Голод внезапно превращается в тошноту, от того, что он рядом. Знакомую тошноту, которую я не раз ловила от напряжения рядом с ним, когда мы ехали домой, и он был чём-то не доволен. И я знала, что дома будут разборки.