Прислушиваюсь к звуку, появляющемуся из гостиной. Аккуратно встаю с кровати, оставляю блокнот раскрытым на кровати в надежде еще вернуться к стихам. В такие моменты мне искренне жаль, что я оставила биту у девчонки, с которой жила. Мало ли кому придет в голову появиться в доме. Приоткрываю двери и прислушиваюсь. Пару шаркающих звука, кряхтение, и когда человек издает жуткий звон ложкой, я понимаю, кто дома. Заглядываю в гостиную и вижу, развалившегося в помятых вчерашних вещах, Чейза. Он очень шумно размешивает сахар в стакане и так же громко отпивает.

– Прости, что разбудил. В моем организме недостаток глюкозы. – Он делает глубокий глоток и издает шумный удовлетворенный звук шипения.

– Я была в комнате, провожала Терренса на работу. – Он качает головой, переключает пультом каналы.

– У нас мама была любителем подождать, пока мы все покинем дом, – глухо говорит парень, – от нее редко кто мог спрятаться. Сначала она выглядывала в окно, потом уже с улицы еще раз заглядывала в окно. Хантер вечно забывал про это и попадался. Забавно было.

– Я сегодня помахала рукой Терренсу, так и подумала, что он неспроста повернулся к окну.

– Неспроста. – Он переключает на новости, и снова диктор говорит о жертве самоубийства. – Слишком часто это стало происходить в нашем городе, – задумчиво тянет он. – Не хочу тебя обидеть, но это кто так мог довести ребенка, чтобы прыгать. – Он показывает ладонью полет с высоты, при этом издает глухой звук разбивающегося тела об камни. – И все, всмятку.

Сглатываю ком в горле, смотрю на бегущую строку, которая гласит о просьбе, всем, кто знает, в чем дело, или видел происшествие, сообщить в полицейский участок. Диктор переходит к другим новостям, но красные буквы не дают мне покоя. Кажется, я теряю над собой контроль, встаю и, поправляя внезапно начавший сдавливать мою руку браслет.

– Далеко собралась? – раздается за моей спиной, я не заметила, как ушла в гостиную, нервно обуваю свои кроссовки.

– Пойду, прогуляюсь, – пытаюсь унять дрожь в горле, затягиваю резинкой волосы на затылке, это получилось само собой, ведь я помню, что моя мама любит дергать за волосы, таким образом, я избавляюсь от возможности схватить меня.

– Возвращайся быстрей, я не буду включать фильм без тебя, – кричит Чейз, когда я уже стою на пороге.

– Обязательно, – отвечаю ему, ведь мне надо попробовать поговорить с моей мамой. Кто-то должен хотя бы попытаться это сделать.

Нельзя поддерживать связь со злыми и мирскими людьми

Я пыталась не накручивать себя, пока шла к своему дому. На улице было ветрено, лето подходило к концу, а это означало, что у меня появилась еще одна причина появиться дома. Хотя бы для того, чтобы забрать свои теплые вещи. Листья давно потеряли свой зеленый цвет и желто-красной листвой стелились под ногами. Проходя по этой улице, я могу с уверенностью сказать, что помню, какими были маленькими деревья, и насколько они выросли. Природа жила своей жизнью, несмотря на любые погодные условия, кроны с радостью тянулись к солнцу. Молодые деревья не сломить, не выкорчевать, они будут гнуться в разные стороны, уклоняться от порывов шквалистого ветра, но останутся верными принципам.

Мне хотелось быть такой – не сломленной, и упрямо идущей к цели. Период пубертата прошел, теперь я была целостной личностью, столкнувшейся с непониманием и решениями, которые принимались за меня. На неокрепшую детскую психику со всеми этими запретами повлиять несложно. Проходя мимо маленькой кондитерской, я, наконец, решила остановиться, в кармане звенели монеты, и я залипла около витрины с шоколадным маффином. Сглотнув слюни, толкаю двери и прохожу в помещение.

– Могу я вам предложить что-то? – уважительно спрашивает меня девушка, судя по внешности, немного старше меня.

– Да, спасибо. Можно мне черничный маффин, политый шоколадом, – осипшим голосом произношу я.

Девушка с улыбкой достает мне один из красивых пирожных и подает в мягкой обертке лакомство. Отдаю всю мелочь ради минутной слабости.

– Приятного аппетита, – говорит девушка, и я с наслаждением откусываю маффин.

Не могу передать словами, как он тает во рту, с удовольствием мурлычу себе под нос. Раньше я никогда бы не смогла себе позволить даже смотреть на них. А теперь, когда я стала самостоятельной, мне хотелось наслаждаться жизнью. Ведь она дает нам так много интересного. Шагая по улице, я, с высоко поднятой головой, без оглядки на адептов, которые делали вид, что не знакомы со мной, жадно поглощала сладости. Мимо проходит пара, которую я прекрасно знаю, на руках у них малыш, глаза которого наполняются то и дело слезами, как когда-то у меня, при виде «дьявольских соблазнов». Чего только не придумают люди с промытым мозгом.

Именно в такие моменты, когда меня переполняют эмоции – в голове слова непроизвольно складываются в целую историю, что захватывает полностью. Вся боль, надежда, радость, любовь переплетаются, даря душе некоторое успокоение, и выливаются в драгоценное стихотворение.

А мне неважно, что скажут люди. 

Ведь каждый по себе всех судит. 

И каждый все за всех решает, 

Как будто все ответы знает. 

Да, мне неважно, ведь жизнь в полоску:

Чернее чёрного и чёрный броский. 

Пожухли яркие все краски. 

И в зеркало гляжу с опаской. 

Всё важное – дышать и выжить. 

Для многих стала я бесстыжей:

Воровкой, лгуньей, проституткой. 

Так мать считает, это не шутка. 

Она ж святая в своей же вере. 

Все остальные грехи лишь сеют. 

Я не смогла, ушла из дома, 

Мне улица родней порога. 

Сбежала в страхе, боясь открыться. 

И гневно смотрят, что в вере лица. 

Да что ж за вера, где убивают

Доводят, травят, молитвой права. 

И мне не важно, что все тут скажут. 

Я верю в бога, что вновь спасает:

От безрассудства, голодной смерти, 

Своим теплом меня воскресит.

Тебя люблю, и мне неважно, 

Про наш союз, что люди скажут.

Я останавливаюсь напротив очередной витрины, и по телевизору внутри помещения, направленного на улицу, показывают очередные последние новости, как не странно, из России. Молодой парень расстрелял учеников и учителей своего колледжа. Диктор муссирует тему секты, в которой состояла его мать. Сколько еще жертв нужно людям, чтобы понять что есть «ЗЛО». Свидетели Иегова, это не просто приятные старушки с мягким голосом, мужчины, с наигранной мягкой улыбкой, только для того, чтобы привести вас в церковь, рассказать глупости, пока вы будете вносить свои деньги на благо веры, поклоняться лживым людям, вас зомбируют, и потом будущее поколение станет потенциальными убийцами, теми, что ходят рядом с вами.