постой. Ну а куда его еще? Только туда, к артистам, генералам и поэтам. Чтобы не скучно лежалось.

Но при этом из всех московских погостов они похоронили своего приятеля именно на том, куда я ночью не очень стремлюсь попасть. Запрета у меня на это нет, наоборот, право на одно посещение имеется, но стоит ли его тратить на чужие проблемы? Тем более что в это посещение мне надо будет с кое-кем прояснить один щекотливый момент, чего очень не хочется делать.

— А последний вопрос какой будет? — поинтересовался Эдуард.

— Никакой, — встал из-за стола я. — Мне очень жаль, господа, но я не смогу вам помочь.

— Здесь пятьдесят тысяч. — Миша положил на стол пухлый конверт, который извлек из кармана пиджака. — И еще столько же после того, как документ окажется у нас в руках. Могу расписку написать. Но вообще за мной «кидков» не значится, Оля может это подтвердить.

Серьезная сумма. Ряжской работа, сто процентов, она знает, на чем меня подловить. Нет, я не жаден, но все равно эта магия имеет пока силу над моей душой. Я слишком долго сидел на чужих деньгах и не имел своих, потому трудно удержаться, услышав такие цифры. Знаю, что скоро данная болезнь пройдет, но вот когда оно наступит, это «скоро»?

А самое забавное в том, что мне деньги даже толком и тратить-то некуда. Дом в Лозовке я отремонтировал, новую квартиру покупать не собираюсь, машину — тоже, рацион питания не изменился.

Но все равно кто-то другой, не я, заставил меня сесть обратно за стол и протянуть руку за конвертом. Ненавижу себя за эту слабость, а сделать ничего не могу. Или не хочу?

— Нет, — заявил вдруг друг Миша, отводя мою ладонь от конверта. — Деньги пока побудут у Ольги, она — гарант нашей договоренности. Аванс вы уже получили, хоть и не от нас, а остальное — потом.

Сдается мне, он только что это решил. Почему? Может, увидел в моем лице что-то такое, что ему не понравилось? И что мне самому не очень бы пришлось по душе?

— Договорились, — произнес я. — Мне нужен номер захоронения вашего друга, его имя-фамилия и какие-нибудь подробности сделки. Название контрагента, товара, сумма, наконец.

— Неужели правда получится? — чуть прищурившись, поинтересовался Эдуард. — Просто я во всю эту хиромантию не верю, когда Михаил экстрасенсов в квартиру Саввы Дмитриевича таскал, даже над ним посмеивался.

— Не знаю, — честно ответа я. — Как можно уверенно говорить о том, что еще не случилось? Но завтра утром ясность появится. Да, значит да, нет, значит нет, я вокруг да около ходить не стану.

Надо фарша купить килограмм пять, не меньше. Хотя тамошнему Хозяину на все это наплевать, помню я его. Мрачная личность, он тогда Женьку до судорог перепугал. Да мне самому не по себе было, чего скрывать?

— Уже завтра? — обрадовался друг Миша. — Уж расстарайся, Саша, будь любезен!

— Ваши десерты, — подошел к столику официант с заставленным до краев подносом. — Приятного аппетита.

Какой там аппетит теперь. Лично мне только осталось сидеть и думать об одном — а не дурак ли я? И ждать, пока Эдуард запишет на бумажку ту информацию, что я попросил.

Правда, что ли, жить в Лозовку насовсем уехать? Там нет соблазнов, там все просто и понятно. И теперь, после ремонта, вполне комфортно. Может, потому Захар Петрович оттуда носа не казал? Чтобы со своими внутренними демонами в согласии жить?

Ресторан я покинул в жутком душевном раздрае, при этом попрощавшись с сотрапезниками немного скомкано, что вызвало встревоженный взгляд Рижской. Как мне показалось, она начала жалеть, что вообще устроила эту встречу.

И как будто нарочно, практически сразу после того, как и вышел на улицу, закурлыкал смартфон, высветив на экране фамилию «Нифонтов».

— Добивай, — вместо приветствия хмуро предложил ему я.

— Чего? — не понял оперативник. — Ты сейчас о чем?

— День как-то сразу не задался, — объяснил я. — Согласно примете, неприятности по одной не ходят, так что ничего хорошего от тебя ждать не приходится. Давай, не тяни. Что там случилось? Мезенцева объявила на меня охоту?

— Нет, — бодро заявил Николай. — Хотя она тебя в последнее время очень сильно не любит, врать не стану. Все уже знают, что если она плюется и что-то шипит сквозь зубы, значит, тебя вспомнила. Но дело не в ней.

Внутри, где-то там, внизу живота, появился уже привычный холодок, предупреждающий меня об опасности. Или о том, что сейчас мне будет сообщено что-то очень неприятное. Хотя чего тут гадать, что именно? И так понятно.

— Он в городе, — произнес Николай. — Ты понял, о ком я говорю? И это точная информация, Сашка. Точнее не бывает.

Глава 12

Ничего. Странно, но я ничего не почувствовал. Ни страха, ни отчаяния, ни-че-го. Да и смысл теперь метаться? Ясно же было с самого начала, что колдун вернется в Москву, так что есть то, что есть. А страх… Устал я бояться. Еще до ведьмачества устал. Того, что работу потеряю, того, что там, на службе, упорю какой-нибудь серьезный косяк и меня будут распекать на глазах у всех, того, что придет неизбежная старость и я стану никому не нужен. Вся наша жизнь соткана из сотен страхов, большинство из которых мы сами себе придумываем. Потому что так проще, чем делать что-то, отводящее от нас беды в сторону.

А тут что? Ну прибыл этот упырь в мой родной город, и что с того? Это значит, что теперь просто надо быть готовым ко всему, внимательно смотреть по сторонам и не пропускать ни единой мелочи, которая может навести меня на его след. И если это случится, если я найду его раньше того, как будет нанесен первый удар, то использовать данный шанс по полной. Слава богу, не одному мне этот гад стоит поперек горла. Он многим в свой прошлый визит на мозоль наступил, и этот его промах — мое преимущество.

— Ты сейчас где? — немного сочувственно спросил Нифонтов, как видно истолковавший мое молчание по-своему. — Я на «Парке Культуры». Если ты недалеко, то можем пересечься, поболтать. У меня немного времени имеется.

— Недалеко, — отозвался я. — На «Смоленке». Говори, где тебя искать.

Чудно, но, оказывается, в центре Москвы, европеизированном за последние годы до отвращения, до сих пор уцелели маленькие палатки, торгующие снедью. Я-то думал, что их все посносили еще в те времена, когда новый мэр спешно уничтожал все начинания бывшего мэра. Ан нет, кое-что осталось.

Например, небольшая шаурмячная, притулившаяся между