Защитные поля сгиуда восстанавливаются очень быстро, даже за то ничтожное время, которое прошло после первой атаки, дыры в некоторых оболочках Тэззи сумели затянуться — но, конечно, далеко не все. Новый удар стер в порошок и то, что еще первое заклинание не сумело разгрызть, и то, что уже успело восстановиться. В первый раз Неркмед попробовал ее на зуб, теперь — полноценно надкусил и разжевал…

Словно заточенное бревно пробило ее живот, повлекло вниз и пригвоздило к полу. Она еще трепыхалась, еще была жива, но понимала, что проживет не дольше, чем бабочка, заживо пришпиленная к кусочку картона. Сияющие нити, из которых состояли крылья Тэззи, проникли в структуру поразившего ее заклятия и попытались выдернуть его из тела — увы, сил на это у нее не хватило. В следующее мгновение еще несколько игл возникли из ниоткуда, вошли в сочленения крыльев, откинули их обратно и обездвижили.

Тэззи не могла поверить в то, что проиграла этот бой. Им ведь говорили, что сила, которая будет дана ученикам Обители, — выше колдовства магов и Обладающих Силой! Почему же она повержена, а ее враг, не получивший ни царапины, спокойно стоит рядом, рассматривая ее так, как будто бы она была маленьким злобным животным, требующим аккуратного обращения, но все же не представляющим настоящей опасности для жизни.

— Теперь поговорим, — произнес лорд Неркмед. — Кто ты такая?

Тэззи Тир не ответила. Она почти не слышала его… Да, он говорил что–то, но ей не было до этого дела. Она пыталась понять причину своего поражения. В чем она ошиблась?..

— Ты довольно любопытно устроена, — заметил Неркмед, продолжая разглядывать плененного ангела. — Хмм, код информационного поля такой, что обычными способами его не прочесть… Да, тебя будет интересно исследовать. Не расскажешь, кто ты и за что так обиделась на меня, что решилась на это бестолковое нападение?.. Нет?

«Нам не могли солгать, — думала Тэззи. — Но почему же тогда моих сил оказалось недостаточно?..» Ей вдруг показалось, что ее внутренний мир замер. «Моих?» Вот в чем ошибка. Она полагалась на себя. Хотя она и прилежно выучила основные постулаты учения Небесной Обители, внутри себя, на каком–то глубинном уровне она по–прежнему продолжала делать все, что делала — ради себя. Ей была дарована Сила, и она решила — не вполне сознательно, нет, и это, может быть, единственное, что способно ее оправдать, — решила, что эта Сила теперь принадлежит ей. Хотя мастера и помогли им избавиться от страстей, некоторые тонкие искушения — гнилостные флюиды того извращенного миропорядка, с которым были призваны бороться Служители — еще могли проникать в их души и осквернять те невидимые внутренние святилища, что иначе могли и должны были стать обиталищами благого источника. Все, что ей даровалось в Обители, не предназначалось для ее личного использования; она должна была стать орудием, рабом, беспрекословно выполняющим веления высшей воли — вместо этого она вообразила, что может сама управлять собой и по собственной воле распоряжаться полученными дарами! Бестолковая дура! Боль, вызванная засевшим в ее животе колдовским когтем, отступила на второй план, а внутреннее мучение, сожаление о собственной глупости и слепоте, желание как–нибудь унизить себя и наказать, сделалось непереносимым. Ее вина была безмерна, и ей захотелось немедленно уничтожить себя для того, чтобы ее внутренняя нечистота, ее потаенное желание иметь собственное я, наделенное независимой личной волей, перестало наконец своим существованием оскорблять взор благого источника. Она — еще одно жирное пятно грязи на лице этого измученного, больного мира; она целиком и полностью виновата в том, что чудесные дары, посланные свыше, уступили мерзкому волшебству Обладающего Силой, и самым справедливым и лучшим будет, если она немедленно умрет, здесь и сейчас, и тем самым убережет от осквернения — не себя, нет! — те способности и силы, которые были дарованы ей Обителью и которые теперь собирался «исследовать» Неркмед кен Скизайд.

Она переставала видеть то, что происходило вне ее, и не заметила, как внезапно нахмурился и подобрался пленивший ее враг. Она словно проваливалась внутрь себя, и реалии внутреннего мира представали перед ней в символических формах. Источник зла — ее собственная «независимая» воля, и она была готова уничтожить этот источник для того, чтобы стать проводником иной, единственно истинной и правильной воли — или, если это невозможно, уничтожить для того, чтобы не осквернять мир наличием такой нелепой и бессмысленной ошибки, которой она была с самого рождения. В какой–то момент этого полета–падения в никуда она вдруг встретилась с другой Тэззи Тир, поднимавшейся ей навстречу — не изломанной и жалкой, как она сама, а уверенной и спокойной, не знающей сомнений и даже не способной испытывать их. На секунду их взгляды встретились. На лице «прежней» Тэззи читались страх, смятение, противоречивое сочетание стремлений к жизни и смерти; лицо «новой» Тэззи не выражало ничего, оно казалось совершенно бесстрастным. Глядя на это лицо, «прежняя» Тэззи вдруг подумала, что теперь, когда она окончательно отреклась от своей воли, кто–то ей на замену выставляет ее точную копию, куклу — прекрасную и совершенную, но вместе с тем — и совершенно бесчувственную. Идеальное, не рассуждающее орудие. Впрочем, она тут же поняла, что пришедшая мысль не может быть не чем иным, как ложью, — ведь она как будто бы подразумевала, что в новой Тэззи есть какой–то недостаток, ущерб по сравнению с Тэззи прежней… Конечно, не могло быть ничего подобного, ведь прежняя Тэззи, воспринимавшая все, может быть, слишком остро, была несовершенным порождением искаженного мира, а Тэззи новая — непосредственным, совершившимся только что, творением благого надмирного источника, и уж конечно должна была превосходить прежнюю Тэззи решительно во всем… Высшей воле виднее, как все должно совершаться. Успокоенная этой мыслью, она закрыла глаза и канула во тьму небытия, уже окончательно и бесповоротно, и никто уже — ни ангелы, ни лорды, ни Изгнанные Боги — не смогли бы остановить ее, ибо таков был ее выбор; в тот же самый миг — уже не во внутренней, а во внешней реальности — новая Тэззи Тир открыла глаза.

Она ощущала сгущение удерживавшей ее силы и знала, что может теперь до определенной степени влиять на нее. Роли поменялись. Она сделала то, что Неркмед чуть раньше сделал с ней, — проникла в его заклинания и исказила их: не слишком сильно — настолько, чтобы они перестали удерживать ее крылья. Затем она извлекла пронзивший ее нутро коготь и поднялась с пола. Ее гэемон и защитные поля восстанавливались с немыслимой скоростью. Неркмед творил какое–то новое заклятие, но Тэззи знала, что эту битву лорд уже проиграл. Те особые преимущества, которые давала ему Сила, теперь были сведены на нет — потому что теперь Тэззи ощущала ее и сама могла вмешиваться в ее действие. В распоряжении Неркмеда оставалась лишь обычная магия — Формы, классика, пара Имен и немного Высшего Волшебства, но аналогичными способностями обладала и Тэззи; при том она была намного быстрее и, по самому существу приобретенных способностей, нацелена на убийство, а Неркмед — нет: он был неплохим ученым, но далеко не идеальным бойцом. Поединок распался на две части: на одном уровне Тэззи и Неркмед обменивались заклинаниями, на другом существовали как два источника притяжения, разрывающие Силу Тайных Дымов на две части. Сила перестала быть преимуществом одной из сторон, она сделалась призом в борьбе.