очереди выходим из квартиры. Сначала Ира, а через сорок минут я.

У меня в смартфоне куча непрочитанных сообщений от Вики. Как раз пока выжидаю время после ухода Самойловой, открываю диалог с политтехнологом. Вика прислала мне фотографии из местных телеграм-каналов, как я хожу по супермаркету (к слову, своему) возле места жительства Ирины. Потом еще снимки, как я захожу в подъезд. Все это сопровождается подписями, что, очевидно, я провожу время у Самойловой.

Потом идут сообщения нескольких анонимных сплетников Печорска о том, что здесь все-таки находится моя квартира. И тут же следом идут вопросы, что в ней тогда делает Самойлова, потому что ее видела тут ранее.

С тяжелым вздохом убираю телефон в карман и выхожу из квартиры. Как назло, на лестничной площадке сталкиваюсь с соседкой. Мы вместе ждем лифт и в гробовой тишине спускаемся на первый этаж. Женщина не сводит с меня пристального взгляда, поэтому поездка продолжительностью в минуту мне кажется самой долгой в моей жизни.

Ну что поделать, мы с Ирой теперь под прицелом всех местных жителей. В Печорске никогда ничего не происходило, а тут за короткое время сразу несколько громких событий. Мне иногда даже кажется, что выборы превратились в какой-то «Дом-2». Люди ковыряются в нашем грязном белье, строят предположения, приписывают то, чего никогда не было. Не припомню ничего подобного на всех предыдущих выборах: что мэрских, что губернаторских.

— Лёва, надо серьезно поговорить, — Вика буквально встречает меня у дверей штаба.

— Пойдем.

Политтехнолог выглядит встревоженной.

— Скажи мне, что у тебя с ней? — налетает, едва успеваю закрыть дверь в кабинет.

Я, конечно, сразу понимаю, кого Виктория имеет в виду под «ней», но все равно спрашиваю:

— С кем?

— С Самойловой.

— А, ну так она же у меня квартиру снимает.

— В смысле? — удивляется.

— Извини, забыл тебе сказать. Самойлова, когда в Печорск приехала, сначала жила в моей гостинице, потом стала искать съемную квартиру, опубликовала объявление в местной группе по аренде. Я подослал к Ирине бабушку, чтобы она сдала ей мою квартиру.

Вика сначала недоуменно хлопает длинными ресницами, а потом довольно бьет в ладоши.

— Лёва, ты гений! — выдыхает с восхищением. — Надеюсь, ты установил в квартире камеры и жучки?

— Нет, этого я не стал делать.

Признаться честно, в самом начале мысль у меня такая проскользнула. Но потом я подумал, что не смогу использовать записи для дела, а просто буду пялиться на Самойлову, расхоживающую по квартире в белье. А это уже попахивает каким-то маниакальным диагнозом.

Вика хмурится.

— Надо установить.

— Нет, Вик, дурацкая затея.

— Почему?

— Хотя бы потому, что это противозаконно. Каждому человеку законом дано право на частную жизнь.

— Зачем ты тогда заселил ее в свою квартиру? — возмущенно взмахивает руками.

— Не знаю. Просто чтобы под контролем была.

— А зачем ты все это время к ней ходил?

— Она свалилась с моста в реку и заболела. Ну я проведал ее.

Вообще, этот допрос мне уже надоел. Я, конечно, понимаю, что сам дал Вике карт-бланш, но чувствовать себя нашкодившим школьником мне не очень нравится.

— Не надо было. Теперь в соцсетях вам чуть ли не роман приписывают. В реку молодец, что прыгнул. Только почему-то рейтинга тебе это не прибавило. Странно. Не понимаю, почему народ не оценил геройский поступок.

Вика думает, что я прыгнул вслед за Ирой ради рейтинга. Я решаю не переубеждать ее.

До самого вечера мы с политтехнологом, а также с десятком других пиарщиков, имиджмейкеров и прочих людей из моей команды обсуждаем дальнейшие планы и шаги. Если абстрагироваться от моих чувств к Ире, то Вика права. Самойлова неожиданно стала хорошо набирать рейтинг. Причем не только за счет отвоевания пирога у других трех кандидатов, но и у меня. Я хоть и остаюсь лидером предвыборной гонки со значительным отрывом, а в процентах поддержки все-таки потерял.

И с этим, бесспорно, нужно что-то делать. Во-первых, я теперь твердо намерен выяснить, зачем Ира приехала в Печорск. Очевидно, ее кто-то специально прислал. Я обязан выяснить на кой хрен Москве сдался Печорск. Зачем Кремлю контроль над нашим маленьким городом? А Ира здесь сто процентов не без поддержки Кремля.

Во-вторых, ситуацию с моим падающим рейтингом нужно срочно выправлять. Домохозяйки и декретницы, которым больше нечем заняться, продолжают перетирать в соцсетях мои измены жене. Бабушки соцсетями не пользуются, но, уверен, на лавочке у подъезда они обсуждают то же самое, что домохозяйки и декретницы в интернете. А именно то, какой я козел.

Надо быть честными: в большинстве российских семей абсолютный матриархат. Печорск не исключение. А это значит, что обиженные за весь женский род домохозяйки и декретницы погонят своих мужей голосовать не за меня, а за Самойлову. Ира как раз-таки стала для них женским идеалом, образцом для подражания. Прямо как для британцев Кейт Миддлтон.

Черт, я вынужден признать, что у меня проблемы. И создала мне их именно Ира.

— Не переживай, — Вика хлопает меня по плечу, когда вся команда уходит, и мы остаемся вдвоем. — Ты по-прежнему лидируешь с большим отрывом.

— Рейтинг Самойловой растет каждый день.

— Это не ее рейтинг растет, а твой падает. Нам всего лишь нужно остановить твое падение. Она набирает исключительно за счет тебя.

Согласно киваю и направляюсь на выход из штаба. Сегодня я поеду не к Ире, а домой. Не был там почти две недели. Из-за выборов дела по бизнесу практически заброшены, мне снова нужно будет сидеть в кабинете до глубокой ночи и разбирать бумаги.

Ну и надо еще раз поговорить с Алиной. При мысли о жене к горлу подступает тошнота.

Глава 36.

Лев

«Кайен» Алины, как всегда, припаркован во дворе коттеджа. С тех пор, как я запретил пускать мою супругу в ночные заведения Печорска, ей больше некуда ходить по вечерам. Подруг у Алины давно нет. Все, с кем она десять лет назад танцевала на барных стойках, вышли замуж и образумились.

Захожу в дом и сразу чувствую запах сигарет, идущий с кухни. Брезгливо морщусь, сглатывая рвотный рефлекс. За почти две недели с Ирой я, оказывается, забыл, как противно воняет табак. Понимаю, что надо еще раз поговорить с супругой о нашем разводе, но почему-то не хочу. Нет желания слушать пьяные вопли и очередные обвинения в свой адрес.

Иду наверх к