– Так вот, если не принимать во внимание слухи, явно чей-то заказ.

Ни мгновения не сомневался.

– Хотите вина?

– С удовольствием… – Чтобы после нескольких глотков произнести: – О-о-о! Не той ли оно лозы, от которой так опрометчиво пытается избавиться сар Штобокк?

– Надеюсь, он передумает.

– Кстати, Даниэль, наверняка вы не обратили на меня внимания, слишком нас было много, зрителей, но я присутствовал на турнире, который вы так блестяще выиграли. Могу сказать, финальный поединок тоже вышел блестящим! Только… – Виктор замялся.

– Говорите, говорите.

– Тот укол, который и принес победу, получился… как бы поточнее выразиться? Как будто он вышел у вас случайно. Со стороны смотрелся эффектно, но мне до сих пор не удается избавиться от такого впечатления.

– Все так и есть. А вы, смотрю, разбираетесь в затронутой нами теме.

– Не более того. Фехтовальщик я весьма средний, и выше не подняться уже никогда. Благо понял сей факт достаточно давно и теперь лишь пытаюсь не скатиться с уровня, на который едва смог вскарабкаться.

Еще один жирный плюс к тому, что я выбрал именно этого человека.

– Все мы в чем-то посредственности, – глубокомысленно изрек я. – А теперь, пожалуйста, расскажите подробнее о человеке, с которым придется встретиться Клаусу. Наверняка вы должны хорошо его знать.

– Более чем, можете даже не сомневаться! И потому с уверенностью заявляю, что Жоан Жилберто сар Каглас выберет пистолеты. Хотя бы по той простой причине, что в Брумене в стрельбе из них он лучший.

– Виктор, буду говорить с вами начистоту: дуэли не избежать. Прежде всего потому, что сам Клаус («упертый баран», зная его, подумал я) не согласится извиниться ни под каким предлогом. И нам нужно постараться устроить так, чтобы свести риск к минимуму. Дело в том, что я пообещал господину сар Штраузену, что по дороге в Клаундстон с его сыном ничего не случится. И намерен свое обещание сдержать.

В дуэлях на пистолетах существует куда больше разнообразия, чем на шпагах, рапирах и остальном клинковом оружии. Некоторые из них назвать дуэлью можно с большой натяжкой. Когда дистанция между стрелками шагов двадцать и больше в силу того, что пистолеты используются только гладкоствольные, шанс получить пулю не так уж велик. Другие больше похожи на лотерею, когда из двух заряжается лишь один, поединщики выбирают его слепым жребием, после чего приставляют пистолеты ко лбу друг другу.

Как уже говорил, однажды мне пришлось в такой участвовать. В те времена я был юн, страдал от неразделенной любви, и смерть казалась мне отличным способом избавиться от мук, которые при этом испытывал. Наверняка все догадались – мне повезло. Но вряд ли кому-нибудь придет в голову, что моему противнику тоже: пистолет в моих руках дал осечку.

Самое забавное, что от мук несчастной любви я действительно избавился полностью. И уже на следующий день меня мучила мысль: «Спрашивается, ну что же я в ней нашел?!» Особенно глядя на ее надутое от гордости лицо: из-за меня стрелялись на таких условиях!

Есть и особая категория дуэлей, когда смерть почти наверняка настигает обоих. Правила у нее такие же, как и у предыдущей, но пистолеты заряжаются оба. Да, конфликты иной раз доходят и до маразма.

Так вот, моя задача – заставить стреляться Жоана сар Кагласа на безопасном расстоянии. Каким бы он ни был стрелком, все полностью зависит от случая – куда именно полетит пуля из незнакомого пистолета. И еще необходимо исключить из условий дуэли пункт, в котором содержится фраза «до результата». Иначе пистолеты будут заряжены вновь и вновь, пока он, результат, не появится. И это все, что у меня получится сделать для Клауса. Которого в очередной раз хотелось назвать ослом. Личной встречи до самого факта дуэли с сар Кагласом не состоится, и все будет решаться через его секундантов. На них и следует давить, а Виктор должен стать мне помощником.

– Опасаюсь, Даниэль, ничего у нас с вами не выгорит, – выслушав меня, сказал он. – Примерно догадываюсь, кто будет его секундантом, и даже имею мысль, как на них повлиять, но…

– Что именно?

– Зная самого сар Кагласа, считаю, к мнению секундантов он прислушиваться не станет. И потом думаю, что за всем этим есть некая подоплека. Вам не кажется, что некто желает убрать Клауса сар Штраузена как фигуру с шахматной доски? Согласен, пока он проходная пешка, но стоит только ему добраться до Клаундстона, как пешка…

– …станет ферзем.

Играть которым будет его отец. На шахматной доске можно быть какой угодно фигурой, но любая из них зависит от чужих рук.

Сам так думаю. Пуля из куста, яд в стакане и прочее вызовет немалый скандал. И его отец всячески посодействует тому, чтобы найти истинных убийц единственного сына. Но в случае дуэли все будет выглядеть иначе.

– И все же попытаться стоит.

– Полностью с вами согласен, сарр Клименсе.

– Кстати, как у сар Кагласа дела обстоят со шпагой и подобным оружием?

– Вам он не чета, но, признаться, куда лучше, чем у меня.

«И вероятно, лучше, чем у сар Штраузена. Но в любом случае пистолеты, шпаги, рапиры в немалой степени зависят от условий дуэли, о которых и следует договориться».

– Ну что ж, тогда настала пора встретиться со стороной Жилберто. Думаю, они нас уже заждались. Виктор, вы прибыли сюда верхом?

– Нет, на извозчике.

– Вот и отлично. Думаю, пользоваться ими нам будет удобнее.

Во всяком случае, мне.

Если кто-нибудь считает, что секунданты встречаются где-нибудь в укромном месте и начинают что-то навязывать друг другу на повышенных тонах, он глубоко заблуждается. Нет, все происходит чинно, зачастую в какой-нибудь уютной харчевне, где в перерывах между дебатами можно выпить и закусить. В Брумене таковым оказался «Домашний очаг». Должен заметить, действительно уютный. С кухней пусть и без особых изысков, но достаточно приличной. Во всяком случае, если судить по внешнему виду блюд и по исходящему от них запаху.

Мы с Виктором и тремя представителями Жоана Жилберто сар Кагласа занимали стол у окна с видом на центральную площадь Брумена. На противоположной стороне располагалась городская ратуша. Самая обычная, таких в Ландаргии сотни, если не тысячи – здание о четырех этажах, с пристроенной к нему высокой остроконечной башней с обязательными часами и колоколом. В «Домашнем очаге» нас ожидал стол, избыточно заставленный блюдами, среди которых хватало и бутылок. Наверняка им не хотелось ударить в грязь лицом перед столичным гостем, и потому все походило на то, как если бы предстояло отметить какое-нибудь знаменательное событие, а не деловой разговор.

При нашем появлении все трое поднялись на ноги, затем произошло представление, во время которого я не удостаивал себя запоминанием имен, что стало уже в какой-то мере привычкой. Наконец все уселись, и некоторое время за столом царило молчание, лишь изредка прерываемое стуком приборов и звяканьем бокалов.