нужно делать советскому дипломату, чтобы стать послом (делать подарки начальству, всячески угождать ему, никогда не говорить плохого о руководстве в присутствии подчиненных и т. д.). Отец побледнел и сразу же порвал эту памятку на мелкие кусочки и спустил их в унитаз. «КГБ знает все. Даже Громыко его боится. Ты думаешь, они не знают, что твоя мать и бабушка продают в Москве вещи, купленные в Нью-Йорке?» — говорил отец.

Через неделю после обыска и немедленной конфискации наиболее ценных вещей знакомый адвокат жены В. Шнеерсон снова посоветовал вывезти оставленные ценные вещи на квартиру моего тестя генерал-лейтенанта Б.И. Смирнова в военном городке в поселке Балашиха. За несколько ездок на военном «газике» были вывезены антиквариат, старинная мебель, семь чемоданов с носильной одеждой мамы на общую сумму приблизительно 300 тысяч рублей по ценам 1978 года.

И действительно, примерно через две недели после этого пришла районный судебный исполнитель, которая стала переписывать все оставшиеся в нашей квартире вещи (не включенные в опись, составленную следователями КГБ). Я сразу же позвонил О.А. Добровольскому и передал телефонную трубку судебному исполнителю. После разговора с руководителем следственной группы КГБ она перестала составлять новую опись имущества. Тогда судебный исполнитель стала сверять список вещей, перечисленных в описи имущества, составленной следователями КГБ, с реальными предметами, которые находились в квартире. Следует отметить, что моя первая жена Марина уговорила меня заменить новую роскошную горжетку (чернобурку с мордой и лапами лисы) на старую, которая принадлежала теще. Последняя также предложила заменить новые большие мохеровые пледы на свои старые. Обнаружив подмену, судебный исполнитель страшно рассердилась и составила соответствующий акт. «Почему пледы меньшего размера и они явно синтетические?» — спрашивала она. «Может быть, они усохли или их неправильно замерили», — отвечал я ей. Через некоторое время мне позвонил М.И. Курышев и потребовал вернуть горжетку, что я и сделал. Замененные пледы так и остались у тещи. А через несколько месяцев мне пришло заказное письмо из прокуратуры Ленинского района о том, что я освобожден от уголовной ответственности по амнистии. Районный судебный исполнитель обратилась в прокуратуру в связи с заменой арестованных вещей, и против меня было возбуждено дело. К сожалению, этот уникальный документ об амнистии я не сохранил на память. Подтверждались слова отца о всевластии КГБ в нашей стране. Я вспомнил еще одну поговорку О.А. Добровольского: «Закон что дышло, куда повернул — туда и вышло».

Многочисленные носильные вещи, отрезы и тюль, которые были включены в опись имущества, и огромный новый холодильник производства американской фирмы «Дженерал электрик» были вывезены по распоряжению районного судебного исполнителя. О холодильнике следует рассказать подробнее. Мы с сестрой решили пользоваться холодильником. Однако, зная заранее о приходе судебного исполнителя нашего района, сестра предложила оставить в нем некоторое количество продуктов и выключить (для «приятного» запаха). Когда судебный исполнитель приехала за холодильником, мы сказали, что он не проходит через дверь на кухне (я специально для этого снимал дверь с петель). «Нужно ломать коробку двери, ибо она делалась позднее, чем сюда поставили холодильник», — наврал я. Коробка двери была сделана из натурального дуба. «Хорошо, тогда выплачивайте тысячу рублей», — ответила судебный исполнитель. В эту сумму оценили следователи КГБ холодильник. «Мы подумаем, займем деньги», — сказал я. После ухода судебного исполнителя я помыл холодильник, включил его, но «проклятая» американская техника не работала, видимо, он испортился от запаха. Это была новая суперсовременная модель. Я позвонил в бюро ремонта импортных холодильников. «У нас уже стоит холодильник производства данной фирмы, сложная техника, и мы никак не можем его починить», — ответили мне. Поэтому, когда судебный исполнитель позвонила через несколько дней, я сказал ей, что сумел вытащить холодильник и она может его забирать.

Таким образом эпопея с обыском и конфискацией имущества была завершена. Осенью 1978 года М.И. Курышев сообщил мне, что мой отец приговорен Верховным судом РСФСР к высшей мере наказания (заочно) — расстрелу с полной конфискацией лично принадлежащего ему имущества. О.Д. Калугин отметил в своем интервью российскому телевидению в ноябре 2003 года, что это было чрезвычайно суровым наказанием для гражданского лица. Так обычно наказывали предателей из КГБ и ГРУ. На закрытом заседании суда допрашивался в качестве свидетеля и Г.С. Сташевский. Перетрухин вспоминает в своей книге, что один из друзей моего отца случайно увидел на столе курировавшего его заместителя министра иностранных дел телеграмму КГБ о Шевченко. Приехав в Нью-Йорк, он сразу рассказал о телеграмме Шевченко. Как известно, отец также получил срочный вызов в Москву, и Сташевский не посоветовал ему туда ехать.

Перетрухин пишет, что выступивший на суде прокурор признался ему по окончании процесса, что был бы весьма удивлен, если бы узнал, что С. (Перетрухин побоялся полностью назвать фамилию дипломата), допрашивавшийся на судебном заседании, остался на работе в системе МИДа. «Вопреки мнению прокурора, его не стали трогать», — заключает полковник КГБ в отставке. О.А. Гриневский отмечает в своей книге «Тайны советской дипломатии»: «Сташевский на десять лет оказался невыездным. Впрочем, отдел ОМО, а потом УПОВРа, где он стал заместителем директора департамента, от этого только выиграл. Прекрасный работник, он практически не вылезал из кабинета, вез на себе все Управление по разоружению. В разгар перестройки друзья стали пробивать ему выезд, для начала хотя бы в какую-нибудь социалистическую страну, но не успели: Сташевский умер — не выдержало сердце». Кстати, незадолго до своей смерти он получил ранг Чрезвычайного и Полномочного посла СССР.

Глава 10

А.А. ГРОМЫКО РАЗРЕШАЕТ ВРЕМЕННО РАБОТАТЬ В МИДЕ. КГБ ВОССТАНАВЛИВАЕТ МОЮ ПРОПИСКУ

В течение длительного вынужденного отпуска я решил попробовать добиться разрешения остаться на любимой работе. Моя бабушка хорошо знала жену Громыко, которая часто навещала моих родителей. К счастью, у бабушки остался домашний телефон министра. Мамину записную книжку со всеми телефонами высокопоставленных чиновников изъяли во время обыска в нашей квартире. Бабушка позвонила Лидии Дмитриевне и спросила ее о следующем: возможно ли мне остаться на работе в невыездном отделе министерства или хотя бы временно поработать в Отделе международных организаций, чтобы успеть сдать кандидатский минимум в МГИМО МИДа СССР. А.А. Громыко сказал, что он не может решить первый вопрос, но позволил мне остаться в течение года у него на службе. Кстати, сразу же после звонка бабушки жене министра у него сменили номер телефона.

В советские времена спецслужбы могли сломать карьеру любому дипломату, если считали, что ему «нецелесообразно» выезжать за границу. Даже руководители МИДа могли только гадать, чем не угодил КГБ тот или иной человек. Отдел кадров