— Ведь сын поедет со мной! Как мы будем там жить втроем?

Берт заметно поскучнел. Он был явно не готов к подобному разговору. Интересно, а как он представлял себе их совместную жизнь в Стокгольме?..

— Я могу продать свою квартиру в Москве, — продолжала Маша. — Наверное, мы сможем купить там квартиру побольше?

Она внимательно посмотрела на переставшего улыбаться жениха. Тот погрустнел еще больше.

— Нет, Мари… к сожалению… Стокгольм — очень маленький город, и там уже давно плохо с жилплощадью. Приобрести квартиру в столице в последние годы стало практически невозможно. Теперь все покупают в пригороде. Если есть машина, разница невелика… Но тогда тебе нужна будет своя машина, чтобы ездить в Стокгольм и возить туда сына, а купить сейчас вторую я не смогу… Я отдал свою строительную фирму Свену, но у него пока дела идут тоже очень плохо… Он по натуре не бизнесмен. Не знаю, чем все кончится… Я надеюсь, наладится…

Маша посмотрела на шведа с удивлением. Она знала, что он далеко не миллионер, но ведь давно и не ребенок… Как же он мыслил себе их замечательную совместную жизнь?.. Второй день он неизменно выдерживает строгую очевидную дистанцию между ними… Это от замкнутости, хотя она почти не заметна? Или он просто постоянно присматривается к ней, знакомится, что естественно? Или он всегда такой… далекий… отстраненный?..

А Берт, похоже, о любых деталях и подробностях их будущего бытия задумывался не слишком. Ему нужно был лишь одно: привезти себе жену из России. Дальнейшее он представлял себе очень плохо, попросту никак.

Или он думал, что русская жена вытянет на себе все? "Вынесет все — и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе…" Проложит, конечно… И заодно остановит на скаку коня. Запросто. Но когда? Сколько уйдет времени и сил на этих резво скачущих коней? А язык? Впрочем, Маша довольно свободно болтает по-английски… Шведский можно выучить. Но кем работать? Журналист и филолог за рубежом не в счет, считай, что без профессии. И тогда… На какие фантастические способности русской жены стоит рассчитывать?..

Маша подавила вздох, не в силах разгадать загадки таинственной шведской души, воспитанной балтийскими ветрами. Загадки русских душ по сравнению с ней казались просто смешными.

— Куда мы поедем? — раздраженно спросила Маня.

Она измаялась и едва стояла на ногах. Не столько от постоянного кружения по Москве, сколько от непрерывно нарастающего с каждым часом напряжения и безуспешных попыток разгадать незнакомого человека, претендующего, как пишут в старых романах, на ее руку и сердце.

Пока Бертил остановился, раздумывая, к ним подошла неважно одетая женщина средних лет, настороженно поглядывающая по сторонам. Она сразу вычислила иностранца по одежде и манерам.

Ну, чего этой тетке от нас нужно? — раздосадованно подумала Маша. Тоже какие-то продажи-перепродажи?.. Похоже, уже вся Москва занята одной торговлей… И кроме продавцов и покупателей здесь больше никто не живет. Все жители разделились только на две основные категории. Остальные просто лишние.

— Вам не нужны билеты в Большой театр? На завтра? "Лебединое озеро"… Я дешево отдам…

Маня подозрительно осмотрела тетку: по виду заурядная обманщица. В Большом Маша не была очень давно: то нет времени, то денег. Да и идти не с кем. Закалюкин вместе с добрым эльфиком безвозвратно растворились в таком теперь далеком прошлом, других подруг у Маши, как известно, не завелось, а Вовка… Он осторожный пацанчик и вряд ли рискнет пойти с Маней в театр… Это афиша. Мало ли кого можно случайно встретить в Большом… А там жена, дочка с диким именем Беатриче, скандалы… И не имеет никакого значения, что они вроде бы давно не живут вместе. Жена всегда все равно остается женой. Вполне разумная и выверенная жизнью истина.

Маша вспомнила о Вовке и торопливо глянула на часы: уже начинало темнеть. Пятый час… Вряд ли он еще ждет ее звонка… Наверное, поехал домой… Один… И никто его не ждал на вокзале под холодным ветром…

Тетка в потрепанном пальто терпеливо топталась на месте, заискивающе и жалко заглядывая Маше в лицо. Бертил, услышав слово "Большой", тоже с интересом и нетерпением посмотрел на Машу, ожидая ее перевода. Можно было бы догадаться и так, ведь не совсем тупой…

— Ты хочешь в театр, Берт? — нехотя спросила Маня.

Вовка, что ты там делаешь?.. А что сейчас делает с их жизнью она, Маша?..

— Балет завтра вечером.

Швед странно замялся. Почему? — снова удивилась Маша. Иностранцы ведь обожают шастать в Большой через день… И догадалась…

— Это не очень дорого…

— Если тебе хочется, Мари… — деликатно произнес настоящий джентльмен, старающийся не уронить себя в любой ситуации.

Ничего я не хочу, подумала Маша. И Большой мне по фигу… Мне нужен… Нет! Это невозможно!.. Не сдавайся, Манька! Держись! Тебе надо быть очень твердой и даже жестокой к тому, кто стал таким нужным. И к себе тоже. Иначе нельзя.

— Спасибо, мы, к сожалению, не сможем, — сказала она тетке и остро пожалела ее, увидев в глазах настоящую боль от отказа. — Да вы обязательно продадите эти билеты, здесь ведь полно иностранцев!

Тетка кивнула и поплелась в сторону Манежа.

Маша с горечью посмотрела ей вслед и повернулась к веселому, по-прежнему безмятежному жениху.

— Куда мы все-таки направляемся? — резче, чем собиралась, опять спросила Маня. — Ты поедешь к себе или ко мне? Мы весь день не ели. Я предлагаю навестить мою маму, кстати, я вас познакомлю. Она прекрасно готовит и вкусно нас накормит. Оттуда позвоним Татьяне.

Бертил радостно согласился. Похоже, он ждал именно этого предложения.

Инна Иванна встретила их очень настороженно, но вполне вежливо. Зато Антошка явно обрадовался, тотчас слетел по лестнице вниз и принялся с откровенным любопытством, без всякого почтения, чуть ли не в упор разглядывать гостя. Совершенно невоспитанный некультурный ребенок!.. Да еще издержки переходного возраста.

Маша сделала сыну большие глаза.

— Антон, пойди помоги бабушке накрыть на стол! Берт, раздевайся и устраивайся, где тебе удобно. Руки можно вымыть вон там. Я сейчас принесу чистое полотенце.

Бертил с интересом осматривал квартиру: она действительно была необычна и занятна для всех, кто ни приходил, своей двухэтажностью.

— Это прекрасная квартира, Мари! — заключил швед, усаживаясь в кресло. — Ты ее собираешься продавать?

— Нет, это мамина, у меня есть своя, на Университетском проспекте, доставшаяся мне от бабушки, куда ты мне писал, — объяснила Маша. — Ты потом увидишь… Это гусь!

Несмотря на свое крайне агрессивное отношение и почти полное неприятие жениха дочери, Инна Иванна приготовилась к его визиту наилучшим образом: гусь с яблоками был коронным блюдом бабушки, а теперь Инны. Маня, совершенно не умевшая и не любившая готовить, всегда втайне восхищалась умением матери творить возле плиты чудеса. А главное — ее искренней любовью к кухне, которая ей, кажется, никогда не надоедала.