– Ты вроде говорила, что твой Рома делиться не будет.

– А черт с ним. Лишь бы Костик был. Знаешь, Лерка, права ты. Лучше по любви, а потом расплеваться, чем всю жизнь локти кусать, что не попробовала. В общем, я готова выбрать тебе дурацкое старомодное платье и даже мещанский веночек с фатой. Загадала я: если у тебя все получится, то и у меня все выгорит. Рано или поздно, так или иначе…

Квартира встретила Юлю тишиной, чистотой и корзиной белых роз. Рома крайне редко делал такие королевско-показушные жесты, поэтому смущенная супруга начала судорожно рыться в памяти, пытаясь соотнести дату с подарком. День как день, ничего особого не вспоминалось.

Пришлось звонить мужу:

– Ромик, спасибо за цветочки. А что у нас случилось?

– Ничего. Просто захотелось сделать приятное любимой женщине.

– Мне? – на всякий случай уточнила Юля.

– Нет, – хмыкнул Роман. – Любовница должна была зайти. Ну, раз уж ты успела первой, забирай себе.

Шутка получилась неудачной и прозвучала грубо. Тем более что всполошившаяся женская интуиция как раз и вильнула в сторону мыслей об извинениях за измену.

Хотя Юля подозревала, что мужниных измен в их семейной жизни было гораздо больше, чем букетов. С другой стороны, возможно, не все вызывали у супруга чувство вины, адекватное такой охапке роз.

Света ее опасения не только не рассеяла, а даже подтвердила, первым делом выдвинув самую опасную версию:

– Сходил налево, теперь подлизывается.

– Свет, а если нет? – предположила Юля.

– Тогда с чего вдруг такие пируэты? Или он тебе часто делает приятные сюрпризы?

Юла сосредоточилась, старательно вспоминая, были ли в последнее время сюрпризы. Вспоминалась по большей части какая-то дрянь. Видимо, человеческая психика так устроена, что обиды застревают в памяти гораздо надежнее добрых дел, совершенных ближними. Наверняка было что-то приятное в семейной жизни, но на ум лезла то последняя ссора из-за слишком откровенного Юлиного платья, то упаковка презервативов, якобы полученная Романом на сдачу и найденная, когда отдавала пиджак в химчистку, то бестактное предложение мужа оплатить Юлину борьбу с целлюлитом. Последнее особенно задело, поскольку в тот раз Юля хотела всего лишь пококетничать, спросив у супруга, заметен ли этот, будь он неладен, целлюлит. Подразумевалось, что муж страшно удивится и начнет горячо заверять свою красавицу жену, что ничего подобного на ее потрясающих бедрах и близко нет. Роман же, даже не глянув в ее сторону, великодушно разрешил потратиться на возвращение ногам юношеской гладкости. В простых российских семьях даже за меньшую провинность пускают в ход подручную утварь, но Юля, гордясь в душе своей терпимостью и кротостью, смолчала.

– Не знаю, – промямлила она наконец. – Вроде что-то дарил такое. А, точно! На Новый год – набор с брюликами. А я ему запонки с брюликами. Бартер, в общем. Вся наша с ним жизнь – сплошной бартер.

– Но на его деньги, – справедливо напомнила Света.

– Подумаешь. Я на него всю жизнь угробила, так что имею право. Короче – не вписываются цветы в наши напряженные отношения.

– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь соврала в утешение? – раздраженно спросила Светлана. – Юля, ты вышла замуж за богатого, красивого мужика. Ты методично изводишь его своими капризами, выпендриваешься, словно это он от тебя зависит, а не наоборот. Тебе не страшно? А вдруг ему однажды это все надоест? Не такая уж ты королева, чтобы за тебя руками и ногами держаться!

– Светка, ты взбесилась, что ли? – оторопела Юля. – С чего ты взяла?

– А то я тебя не знаю! Ты как себя с ним в гостях ведешь? Как будто с прислугой приехала или с ливрейным пажом. Изменяешь ему направо и налево…

– Я не изменяю!

– Ай, не ври-ка! Ты даже моему мужу умудряешься глазки строить! У тебя это в крови. Ты же унижаешь Рому своим… Ладно, давай закроем эту тему.

– Нет уж, – воскликнула Юля, почувствовав нечто необычное в интонации заклятой подруги. – Начала, так договаривай. Чего это я его унижаю? Ты, Захарова, белены объелась? Пожалел волк кобылу! Да он всю жизнь от меня по бабам бегает.

– Сама же говорила – бартер у вас, – съехидничала Светлана. – Он по бабам, ты по мужикам.

– А что, Костя что-нибудь тебе говорил? – перепугалась Юля. Рассуждать о том, как она бросит надоевшего мужа – это одно, а оказаться перед прямой угрозой быть выкинутой из его жизни – совсем другое. Детей у них нет, шантажировать нечем. Подозревать интрижки с легкомысленными провинциалками, всеми правдами и неправдами пытающимися зацепиться в большом городе, не так страшно. Сама когда-то была такой. А если там что-то серьезное? Такое, что поставит крест на сытой и красивой жизни. Когда Юля приехала из своего захолустья, она была готова зубами выгрызть чужое счастье, лишь бы обратно к матери не возвращаться, так другие чем хуже? Они сейчас моложе, злее и умнее. Для них даже пособия пишут, как женить на себе олигарха. Недаром есть пословица: лучше синица в руке, чем журавль в небе. Получалось, что, пока Юля мечтала о журавле, обходя вниманием синицу, нарисовалась вполне реальная перспектива остаться ни с чем.

– Светка, колись! – потребовала она. – Что он Косте рассказывал?

– Ничего. А что, испугалась? – злорадно ухмыльнулась Света. – Правильно, бойся. А то совсем расслабилась и страх потеряла. Это ж додуматься надо – укатить на море без мужа. На экскурсии они там ходили. Как же! Думаешь, Рома тебе поверил? Или пока ты там с арабскими жеребцами на сафари ездила, он тут продолжал, аки невинный агнец, деньги для тебя сшибать и скучать? Он же не такой идиот!

В голосе подруги было столько торжества, что Юля вдруг отчетливо поняла: Светка завидует. Страстно и мучительно. Ведь она могла бы жить так же ярко, так же насыщенно, а боится. И мужа она не любит наверняка, но рисковать не может. Хочет спокойной сытой жизни, гарантий хочет. И все бы ничего, клевала бы счастье по зернышку в своей золотой клетке, если бы рядом не порхала беззаботная и счастливая Юля, которая до поры до времени умудрялась и на елку влезть, и не ободрать ничего. Это раздражает, потому что справедливость должна выглядеть иначе: или всем одинаково хорошо, или одинаково плохо, третьего не дано.

– Захарова, мне тебя жалко.

– Себя пожалей. Ты что, не понимаешь, чем это все может закончиться? Хотя мне кажется, что уже закончилось.

– Значит, Ромка вам что-то говорил?

– Не надо меня подлавливать. Ничего он не говорил. Плохо ты своего мужа знаешь. Он свою личную жизнь ни с кем не обсуждает. Это мой может всем все вываливать. Счастья ты своего не ценишь, Юля. Мужик – красавец, с деньгами никаких накладок, а ты все по сторонам оглядываешься, где слаще ищешь!

– А твой, Свет, что же – не красавец?

– Мой – тюфяк, зато на нем уютно и надежно. Хотя в последнее время я стала в этом сомневаться.