Паола замерла, ожидая просветления, и Брунетти какое-то время наблюдал за тем, как она перелистывает в памяти работы Чарлза Диккенса, находит роман Холодный дом, а потом и нужную сцену. Как только чудо произошло, жена обернулась к нему и произнесла:

– Ее звали Гортензия!

Возвращаясь в квестуру, Брунетти пытался понять, как все-таки она это делает. Это никакой не фокус и не хвастовство с ее стороны – способность точно вспоминать прочитанное. Впрочем, в жизни ему встречались уникумы, которые могли детально описать каждый футбольный матч, который им доводилось видеть, так что это, похоже, более распространенный талант, чем кажется… Сам он, к примеру, хорошо запоминает остроумные реплики собеседников и человеческие лица.

До квестуры оставалось пару минут, а до канала было рукой подать, когда зазвонил его мобильный. Высветился номер инспектора полиции Вианелло.

– Лоренцо, что стряслось?

– Где вы? – спросил тот.

– Почти у парадного входа. А что?

– Там и встретимся! Сразу садитесь в лодку.

И прежде чем Брунетти успел его расспросить, Вианелло нажал отбой. Комиссар завернул за угол и услышал шум мотора раньше, чем увидел лодку – перед зданием квестуры, с Фоа за штурвалом.

Вианелло в полицейской униформе выскочил из здания и прыгнул в лодку, даже не глянув в ту сторону, откуда должно было появиться начальство. Поняв, что запахло жареным, Брунетти пробежал оставшиеся двадцать метров и тоже вскочил на борт.

– Едем! – сказал Вианелло, хлопнув Фоа по спине.

Швартовы были уже убраны, так что они сразу отчалили. Фоа включил сирену. Лодка набрала скорость и помчала по направлению к бачино[70]. Вианелло схватил Брунетти за руку. Они по ступенькам спустились в каюту и закрыли за собой хлипкую дверь в тщетной попытке скрыться от воя полицейской сирены.

– Что случилось?

– Нападение в паркинге на Пьяццале-Рома[71], ножевое ранение, пострадавший – мужчина, – перечислил Вианелло, сидевший напротив.

Он подался вперед, держась за край сиденья с бархатной обивкой.

Когда лодка свернула в канал пошире, Брунетти спросил:

– Почему мы плывем не в больницу?

– Когда они позвонили, скорой, чтобы поехать и забрать пострадавшего, не нашлось, поэтому его отправили в больницу в Местре.

– Как это? – удивился Брунетти.

– Так уж вышло, что у Санитранс[72] там оказалась скорая: привезли пациента из Падуи. Поэтому врачи попросту заехали на тот паркинг и забрали беднягу.

– Кто этот человек?

– По-моему, ваш друг.

Брунетти показалось, что его сердце сжимают холодные пальцы. Он спросил:

– Кто именно?

– Федерико д’Истриа.

– Фредди?

Комиссар вспомнил их последнюю встречу. На мосту. С Флавией… Так, только не волноваться! У Фредди – ножевое ранение. У того самого Фредди, который познакомился с Паолой, когда им обоим было по шесть лет, и он прозвал ее Поппи, несмотря на то что она терпеть не могла это имя и… до сих пор не выносит.

– Насколько он плох? – спросил Брунетти, надеясь, что его голос не задрожит.

– Не знаю.

– Когда это произошло?

– Мы приняли звонок пятнадцать минут назад, но пострадавшего в это время уже везли в больницу.

– Кто звонил?

– Кто-то из служащих паркинга, – отвечал Вианелло. – Сказали, что кто-то обнаружил мужчину, которого ударили ножом возле его же собственного автомобиля. Ему удалось выползти на проезжую часть, его заметили и позвонили им, а уже они – в больницу, а потом и нам.

Брунетти слушал, но смысл сказанного доходил до него будто через вату.

– То есть он еще в пути? – спросил комиссар.

Вианелло посмотрел на часы.

– Нет, прошло больше времени, чем мне показалось. Минут тридцать… Нет, он уже должен быть в больнице.

Брунетти потянулся было за мобильным, но передумал и положил руку на колено.

– Там найдется машина? – спросил он, думая о Пьяццале-Рома и о предстоящей поездке в больницу.

– Она уже ждет, – успокоил его Вианелло.

– Ничего больше не сказали? – слова вырвались у Брунетти сами собой.

Вианелло покачал головой.

– Ничего. Я позвонил в больницу и попросил их связаться со скорой, той, что везла пострадавшего, но мне отказали. Сказали, что мы все узнаем на месте.

– Жене Фредди позвонили?

– Не знаю.

Брунетти достал мобильный, нашел в списке контактов Сильвану, но на седьмом гудке безликий женский голос предложил ему оставить сообщение. Комиссар не смог заставить себя ни сделать это, ни отправить эсэмэску.

– Откуда ты знаешь, что это мой друг? – спросил он у Вианелло.

– В прошлом году, рассказывая о встрече одноклассников из вашего личео, вы упоминали о нем. Сказали, что он тоже там был.

– Как тебе удается запоминать такие мелочи? – искренне удивился Брунетти.

– Много лет назад мама моей Нади служила кухаркой у его родителей. Помню, она говорила, что это был очень милый мальчик.

Пальцы Брунетти нервно переплелись. Он подался вперед, потом сжал руки между коленями и, понурив голову, сказал:

– Я не знал Фредди в детстве. Но сейчас это приятнейший человек.

Несколько минут тишину нарушали лишь завывания сирены, потом мотор заглох, и – вот она, Пьяццале-Рома! Позабыв поблагодарить Фоа, комиссар выскочил из лодки и побежал к ступенькам, которые вели наверх, к проезжей части. Там уже ждала синяя машина с включенной мигалкой. Брунетти и Вианелло сели, и комиссар велел водителю включить сирену.

Они уложились в двенадцать минут: Брунетти засек время. Он с нетерпением наблюдал за тем, как они обгоняют медленно движущиеся автобус и велосипед, которому вообще было не место на дороге. Водитель молчал, сосредоточившись на дорожном движении. Он свернул в непривычном месте, и в считанные секунды Брунетти перестал ориентироваться. Он стал смотреть в окно, но пейзаж не радовал красотой, поэтому комиссар снова уставился водителю в затылок. Наконец автомобиль затормозил и водитель обернулся:

– Приехали, комиссарио!

Поблагодарив его, Брунетти направился к больнице. Здание было недавно построено, но уже выглядело обшарпанным. Вианелло перехватил инициативу и повел комиссара вглубь центрального корпуса. Когда второй по счету человек в белой униформе спросил, кто они такие, инспектор достал служебное удостоверение и, покачивая им из стороны в сторону, выставил перед собой, – словно талисман, отгоняющий злые силы. Брунетти хотелось верить, что эта магия сработает.