Российская религиозная политика на Кавказе мало чем отличалась от османской: царское правительство хотело поднять христиан на восстание против турок, тогда как турки пытались сыграть на мусульманской солидарности, чтобы поднять мусульман Кавказа и Закавказья на священную войну против русских. Еще до начала войны Армянский национальный совет тесно сотрудничал с царским правительством и рекрутировал четыре добровольческих полка для помощи русской армии во вторжении на османскую территорию. Русские консульские чиновники и военная разведка сходились во мнении, что армянские добровольческие формирования могут обеспечить поддержку российскому вторжению среди османских армян, и в сентябре 1914 года министр иностранных дел Сергей Сазонов подписал приказ о налаживании контрабандной поставки оружия османским армянам в преддверии ожидаемого вступления Османской империи в войну. Некоторые армянские активисты пересекли границу, чтобы присоединиться к российской армии, но большинство осталось дома, опасаясь, что известие об участии османских армян в добровольческих полках поставит под угрозу безопасность их соотечественников в османских землях[165].

Летом 1914 года османские власти настороженно наблюдали за армянами в Восточной Анатолии. В июле и августе, когда военная мобилизация была в самом разгаре, армянские мужчины из Вана, Трабзона и Эрзурума прилежно прибывали на призывные пункты, а остальное гражданское население, согласно отчетам, сохраняло лояльность властям. Между тем, по данным русских, с августа по октябрь 1914 года около 50 000 человек, большинство из них армяне, дезертировали из османской армии, перейдя на сторону русских[166].

На фоне растущей обеспокоенности лояльностью армянского населения в октябре 1914 года младотурки организовали в Эрзуруме большой съезд, на котором обратились к армянским националистическим партиям дашнаков и гнчаков с предложением о сотрудничестве. Младотурки обязались учредить автономную армянскую администрацию, которая будет управлять несколькими провинциями в Восточной Анатолии, а также всеми землями, отвоеванными у России, — в обмен на помощь армянских общин на территории России и Османской империи в войне против русских. Армянские националисты отказались, заявив, что армяне должны сохранять лояльность своим правительствам по обе стороны русско-османской границы. Этот разумный ответ только усилил сомнения младотурок относительно лояльности армян[167].

Отношения между армянами и турками резко ухудшились с началом войны. Медбрат Али Риза Ети в своем дневнике все более неприязненно отзывался об армянах, встреченных им на фронте. К концу ноября русские перебросили в Восточную Анатолию свои армянские добровольческие полки. Их разместили на участке близ Вана, крупного центра армянской общины в Османской империи, вдоль реки Аракс — без сомнения, это было сделано умышленно, чтобы спровоцировать бегство армян из османской армии. Расчет оказался верным: капрал Ети сообщал, что армяне дезертировали целыми группами по 40–50 человек, переходя на сторону русских. «Можно не сомневаться, они расскажут им о наших позициях все, что знают», — резонно замечал Ети[168].

В ноябре подразделение капрала Ети прошло через несколько покинутых деревень: их армянские жители перешли на сторону русских, а мусульманские бежали или были убиты. «Когда местные армяне вставали под русский флаг, — написал капрал в своем дневнике 15 ноября, — они проявляли невероятную жестокость по отношению к своим бывшим соотечественникам иной веры». Ети описал оскверненные мечети, заваленные тушами животных, и пустынные улицы, по которым ветер гонял страницы разорванных Коранов. В его словах сквозит гнев[169].

Когда новость об армянских перебежчиках распространилась по армии, турецкие солдаты начали все более враждебно относиться к находящимся среди них армянам. Капрал Ети буднично пишет о том, что «намедни у одного турецкого солдата случайно разрядилась винтовка, и пуля угодила в армянина, который стоял неподалеку». Судя по тому, как Ети описывает этот инцидент, он вряд ли был несчастным случаем. «Мы похоронили этого парня», — бесстрастно завершил он рассказ. Виновный турецкий солдат не понес никакого наказания за убийство сослуживца. Для турок армяне все больше и больше становились врагами, а не соотечествениками[170].

За несколько дней до начала наступления Энвер-паша объехал свои войска. Его слова, обращенные к солдатам Третьей османской армии, были отрезвляющими. «Солдаты, я посетил все наши части, — объявил он. — Я видел, что у вас нет ни теплой обуви на ногах, ни теплых шинелей на плечах. Но враг вас боится. Скоро мы пойдем в наступление и покорим Кавказ. Там вас ждет изобилие. Весь мусульманский мир смотрит на вас»[171].

Оптимизм Энвера относительно шансов османской армии на успех подпитывался благоприятным стечением обстоятельств на Кавказском фронте. Поскольку приближалась зима, русские были уверены, что османы не будут предпринимать никаких действий до весны. Они воспользовались этой возможностью, чтобы перебросить часть войск с Кавказа на более актуальные направления, сократив таким образом численность своего контингента в Восточной Анатолии. Османам же удалось втайне передислоцировать свой 10-й корпус. Эти перемещения войск дали османам численное преимущество: 100 000 турецких солдат против 80 000 русских[172].