После захвата Ольты честолюбивый Хафыз Хаккы-бей, как и следовало ожидать, бросился в погоню за отступающими русскими — вместо того, чтобы продолжить свой путь на восток, где его 10-й корпус должен был присоединиться к Энвер-паше и 9-му корпусу для наступления на Сарыкамыш. Поскольку связь в горной местности почти отсутствовала, такое спонтанное изменение планов поставило под угрозу всю кампанию.

Энвер-паша сопровождал 9-й корпус в его героическом марше на Сарыкамыш. Упорно пробираясь по узким горным тропам сквозь снежные заносы, османские солдаты преодолели почти 75 км всего за три дня. Из-за холода они несли тяжелые потери, поскольку вынуждены были спать под открытым небом без палаток, а хворост был единственным топливом для костра, которое они могли добыть в заснеженном лесу при минусовых температурах. В утреннем свете можно было увидеть группы солдат, лежавших вокруг погасших костров и не подававших признаков жизни. Более трети личного состава 9-го корпуса не дошло до Сарыкамыша.

Наконец 24 декабря войска 9-го корпуса достигли окрестностей города. Здесь они остановились, чтобы дождаться прибытия 10-го корпуса и начать атаку. Из допросов русских пленных османы узнали, что в Сарыкамыше не было никаких войск, за исключением нескольких тыловых подразделений, и никакой артиллерии. Информация о том, что этот стратегически важный город так плохо защищен, только укрепила Энвера в уверенности, что его смертельно замерзшие и изнуренные войска находятся в двух шагах от решающей победы[179].

Русские осознали масштабы происходящего только 26 декабря, когда взяли в плен османского офицера вместе с планом военной операции Энвера. Только теперь они узнали, что Третья армия была усилена 10-м корпусом и что османы имеют значительное численное превосходство. К тому моменту османы уже взяли Ольту, стремительно наступали на Ардаган и, что самое главное, стояли на подходах к Сарыкамышу. Мусульманское население, жившее на территории между черноморским портом Батум и Ардаганом, восстало против русских властей в том самом порыве религиозного энтузиазма, на который так рассчитывали османы и которого так опасались русские. По сообщению летописцев этой военной кампании, русские генералы «были близки к панике… Они были убеждены, что им не удастся отстоять Сарыкамыш и основная масса Кавказской армии будет отрезана от единственного пути отступления в Карс». В отчаянной попытке спасти армию или по крайней мере какую-то ее часть от полного разгрома российские военачальники отдали приказ об общем отступлении[180].

Однако фортуна благоволила русским, и дерзкий план Энвера начал трещать по швам. После первых дней победоносного наступления погода и человеческий фактор начали брать свое. На высокие пики Понтийских гор обрушились снежные бури, сделав горные тропы почти непроходимыми. Из-за нулевой видимости и сильных метелей многие солдаты отбивались от своих подразделений и погибали. Отсутствие нормальных дорог, экстремальные погодные условия и высокие горы фактически лишили османскую армию связи. Что еще хуже, один из генералов, Хафыз Хаккы-бей, как уже говорилось выше, пренебрег приказом Энвера и отправился в погоню за небольшим отрядом русских, в результате оказавшись в нескольких десятках километров от Сарыкамыша.

Энвер отправил Хафызу Хаккы-бею срочный приказ прекратить преследование и вернуться к первоначальному плану операции. Командующий 10-м корпусом доверил штурм Ардагана одному из своих полков (как это было предусмотрено первоначальным планом) и лично повел два других полка, чтобы присоединиться к 9-му корпусу для атаки на Сарыкамыш. Хафыз Хаккы двинулся в путь 25 декабря и пообещал Энверу прибыть на следующее утро. На тот момент он со своими войсками находился в 50 км от Сарыкамыша, и им предстояло преодолеть горный хребет Аллахуекбер, возвышающийся на 3000 метров над уровнем моря, — в разгар зимы. Следующие 19 часов стали для османской армии настоящим маршем смерти. Один из выживших так описывал этот смертельный путь: «Мы поднимались все выше и выше. Было очень трудно, мы совершенно выбились из сил, но продолжали идти строем. Когда мы достигли плато, началась сильнейшая пурга. Мы ничего не видели. Невозможно было даже разговаривать друг с другом. Весь строй распался. Солдаты разбежались в поисках укрытия. Стоило им увидеть дом с дымящейся трубой, как они всей толпой бросались туда. Офицеры изо всех сил пытались восстановить дисциплину, но не могли заставить солдат повиноваться». Холод был за гранью человеческих возможностей, так что некоторые солдаты даже сходили с ума: «Я увидел одного солдата, который сидел в снегу на обочине дороги. Он обнимал снег, хватал его пригоршнями и запихивал в рот, при этом дрожа и визжа от холода. Я хотел помочь ему и вывести обратно на дорогу, но он продолжал кричать и загребать снег, словно не видел меня. Бедняга лишился рассудка. Таким образом за один только день мы оставили под снегом 10 000 человек»[181].

Двадцать пятого декабря Энвер-паша созвал османских офицеров и немецких советников на совещание, чтобы оценить ситуацию и решить, что делать дальше. Русские начали отступать от своей линии фронта вдоль реки Аракс в сторону Сарыкамыша. На помощь отступающим частям Кавказской армии по железной дороге было отправлено подкрепление. Тогда как командование по-прежнему было убеждено в неминуемом поражении, с севера и юга к Сарыкамышу подходило все больше русских войск. Таким образом, не предприняв немедленной атаки, османы могли упустить шанс взять город, пока тот был относительно незащищен.

На совещании Энвер и его немецкие советники спросили командующего 9-м корпусом Ихсан-пашу и начальника штаба Шерифа Илдена, когда османская экспедиция будет готова атаковать Сарыкамыш. Ихсан-паша изложил всю горькую правду о ситуации, в которой находилась Третья армия. Они полностью потеряли связь с 10-м корпусом Хафыза Хаккы, который в тот момент шел маршем через горы Аллахуекбер, и не могли с уверенностью сказать, когда он присоединится к атаке на Сарыкамыш. На подступах к городу находился только 9-й корпус. «Я не знаю всех ваших планов, — сказал в заключение Ихсан-паша, — но если задача может быть решена силами одной дивизии, то 29-я дивизия готова выполнить ваши приказы»[182].

Выслушав турецких офицеров, Энвер спросил мнение своих немецких советников. Поскольку те вместе с Энвером непосредственно отвечали за разработку плана кампании и поддерживали его честолюбивый замысел повторить немецкую победу под Танненбергом на Кавказском фронте, они посоветовали Энверу дождаться прибытия 10-го корпуса Хафыза Хаккы, прежде чем атаковать город. Но ожидание было не по душе Энверу. Он понимал, что чем дольше они будут медлить, тем с более сильным противником им придется столкнуться. Кроме того, с каждой ночью, проведенной под открытым небом, его армия теряла сотни солдат — а со взятием Сарыкамыша они получили бы крышу над головой и еду. Офицеры также подозревали, что у Энвера существовало негласное соперничество с Хафызом Хаккы-беем: Энвер опасался, что командующий 10-м корпусом может первым захватить Сарыкамыш. Однако младотурецкий триумвир хотел приберечь этот особый военный трофей вместе со всей сопутствующей славой для себя.