В полицейской машине сидели два полицейских, неподалеку виднелась шведская передвижная лаборатория. Стивен показал полицейским свое удостоверение и спросил, какова текущая обстановка. Ему рассказали, что пациентка находится на первом этаже в западном крыле здания, которое отделено от остальной территории. Шведы оборудовали отдельный вход, воспользовавшись старыми створчатыми окнами, чтобы создать герметичный «шлюз». Кроме сестер, которые ухаживают за больной, остальные обитатели монастыря занимаются повседневными делами и попросили, чтобы их распорядок дня нарушался как можно меньше.

Стивен вошел в главный вход, увенчанный каменной аркой, и постучал в тяжелую деревянную дверь. Ответа не было, да он и не рассчитывал. Повернув латунную ручку, он шагнул в темный пахнущий плесенью холл с вытертыми ковровыми дорожками и огромной мебелью зловещего вида. Только по висевшему на стене кресту можно было догадаться, что это святая обитель, а не замок графа Дракулы.

В конце коридора промелькнула монахиня со склоненной головой и спрятанными в рукава руками, но она не заметила Стивена и исчезла прежде, чем он успел что-либо сказать. Он медленно прошел до конца коридора, где тот расходился вправо и влево, и остановился. Не желая дальше двигаться без разрешения, он подождал на перекрестке, пока кто-нибудь появится. Наконец к нему подошла молодая монахиня в очках с толстыми стеклами, ее болезненная худоба была заметна даже под просторной одеждой.

— Кто вы? — спросила она возмущенно. — Вам нельзя здесь находиться!

— Прошу прощения. Я постучал, но никто не ответил. Меня зовут Стивен Данбар. Я бы хотел поговорить с настоятельницей, если это возможно. — Он протянул монахине свое удостоверение, и она близоруко поднесла его к самым глазам, повернувшись к свету.

— Подождите здесь, — сказала она, внимательно изучив удостоверение. — Я спрошу игуменью.

Стивен терпеливо ждал, пока девушка стучала в дверь, находящуюся метрах в двадцати дальше по коридору. Она ненадолго исчезла в комнате, затем снова появилась и подозвала его, преувеличенно размахивая руками. Стивен сообразил, что она просто не видит его на таком расстоянии. Он вошел в маленькую квадратную комнату со сводчатым потолком. Мать-настоятельница встала из-за резного стола розового дерева, чтобы поприветствовать его. Правую половину ее лица покрывало багровое родимое пятно, а левая была изуродована огромной кистой в глазной впадине.

Однако голос у нее был мелодичным и приятным.

— Доктор Данбар, чем могу помочь?

— Я пытаюсь выяснить, как сестра Мари Ксавьер могла заразиться этим вирусом, матушка. Я хотел бы узнать о ее передвижениях и с кем она недавно могла контактировать.

— Как я уже сказала тем, кто приходил до вас, молодой человек, передвижения сестры Мари ограничивались этим домом, а контакты — с сестрами, которые были единственными ее соседями.

— При всем моем уважении, матушка, это невозможно, — настаивал Стивен. — Должна быть какая-то связь с внешним миром, иначе придется предположить, что здесь, в монастыре, произошло самопроизвольное зарождение вируса.

— Все возможно в мире Божьем, доктор.

— Вы предполагаете, что Господь создал вирус специально чтобы умертвить сестру Мари? — сказал Стивен, слегка раздражаясь от услышанной банальности и крайнего самодовольства глубоко религиозного человека.

— Не думаю, что обязательно нужно истолковывать это таким образом.

— А как истолковывать это, матушка? Вирусы подобные тому, которым заразилась сестра Мари, не могут существовать вне организма-хозяина. Их единственная задача — убивать.

— Возможно, это единственная их функция, известная нам, доктор.

Стивен предпочел прекратить бесплодный спор.

— Вы сказали, что вас уже спрашивали о передвижениях сестры Мари? — спросил он.

— Люди из службы здравоохранения были так же непреклонны, как и вы, утверждая, что наша сестра должна была контактировать с внешним миром в последние несколько недель, но на самом деле она не покидала этих стен гораздо дольше. И не общалась ни с кем, кроме сестер и священника, который приходит выслушать нашу исповедь. Я лично могу гарантировать вам это.

— Полагаю, святой отец здоров, матушка?

— Если не считать озабоченности состоянием здоровья сестры Мари Ксавьер, отец О'Доннел чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно для семидесятилетнего человека.

Неужели она прочитала мои мысли, подумал Стивен. Судя по проницательному взгляду, настоятельница вполне могла догадаться, о чем он подумал, и именно поэтому, словно невзначай, сообщила возраст священника. Стивен решил, что нет смысла просить священника сдать кровь на антитела к вирусу.

— А когда сестра Мари Ксавьер все-таки выходила во внешний мир, матушка? — спросил он.

— Наш орден очень закрытый, доктор. Мы вообще стараемся не выходить во внешний мир. Мы предпочитаем молиться о нем и о всех населяющих его людях.

— Понимаю, — сказал Стивен. — То есть за прошедшие десять лет сестра не покидала этих стен?

— Было бы не совсем верно говорить так, — ответила монахиня. — Сестра Мари не могла похвастаться хорошим здоровьем. В прошлом году врачи решили, что ей необходима операция, поэтому примерно девять месяцев назад она провела несколько дней в больнице Святого Томаса в Халле. Господь допустил, чтобы она вернулась к нам живой и здоровой.

— Хорошо, — кивнул Стивен. — А что конкретно с ней было?

— У нее был упадок сил, она быстро уставала. Частенько возникала одышка, — объяснила настоятельница. — Сестра Мари даже несколько раз падала в обморок, но после операции она стала совершенно здоровой, спасибо Господу нашему.

— Ей понадобится все ее здоровье, чтобы справиться с вирусом, — заметил Стивен.

В дверь постучали. Заглянув, монахиня сообщила, что необходимо присутствие матушки — этого требует состояние сестры Мари.

Стивен смотрел, как две женщины спешат по коридору в западное крыло, а затем вышел из здания. Он сидел в машине, размышляя, как могла монахиня, которая девять месяцев не выходила во внешний мир, заразиться геморрагической лихорадкой. Когда он окончательно зашел в тупик, неожиданно зазвонил одинокий колокол, и он понял, что сестра Мари Ксавьер скончалась.

Слушая печальный звон колокола, Стивен подумал, не похоронный ли это звон по всему тому, чему его учили в институте о механизме передачи вирусных инфекций. Все происходящее казалось совершенно лишенным смысла. Для поддержания жизни и возможности репликации вирусам нужен живой организм. Они не обладают свойствами, позволяющими существовать независимо во внешней среде, пусть даже в виде спор, как, например, бактерии. Сестра Мари Ксавьер должна была заразиться вирусом от живого источника, иначе все учебники придется переписывать. Эта мысль вызвала у Стивена улыбку. Учебники всегда нуждаются в переписывании — такое происходит каждый раз, когда новый факт занимает место «мнения экспертов».