Любое монотонно нарастающее явление легко абсолютизировать.

Любую тенденцию легко счесть постоянной.

Любое длительное обострение серьезной проблемы – ведущим к гибели всего общества.

Этому способствует и романтизация «борцов за свободу своего народа», «за веру предков» и «исконный образ жизни», во многом вынужденная (действительно – не продажного же представителя «силовой олигархии» воздвигать на романтический пьедестал: для этого есть официальная пропаганда), а во многом порожденная неизбежным уважением и завистью к их пассионарности.

Этому способствует и исторический фатализм, в целом присущий современной российской интеллигенции.

Однако этим понятным и приятным чувствам поддаваться нельзя, как и любому соблазну простых решений. Если эти простые решения оставляют нам только две равно не просто неприятных, но и совершенно неприемлемых возможности. Первая – покончить жизнь коллективным самоубийством (пусть даже и растянутым во времени), уступив место более энергичным и сплоченным «дикарям».[24]Вторая – попытаться самим уничтожить их в прямом смысле, до последнего человека в силу мнимой полной, биологической несовместимости и невозможности совместной жизни.

Рост этноконфессиональной напряженности вызван не столько некоторыми неустранимыми, объективными причинами, сколько беспомощностью и безответственностью разложившегося государства, уже более 15 лет практически устранившегося от регулирования важнейшей – межнациональной – сферы жизни российского общества.

Оздоровление и модернизация государства, его возврат к исполнению его неотъемлемых функций, конечно, не изменят ситуацию сразу, но позволят сначала остановить оползание в пропасть, а затем постепенно начать отодвигаться от ее края, осуществляя политику созидания новой российской нации на основе русской и советской культуры при помощи внутренней этнокультурной интеграции.

Конечно, можно и опоздать, – и тогда эта попытка будет обречена на провал, а Россия на гибель.

Однако мы не только не можем знать заранее, есть ли у нас еще время для формирования (а точнее, восстановления заново) единого культурного пространства, но и получили именно в 2005 году, казалось бы, совершенно к этому не располагающему, весьма внятные, хотя и косвенные, обнадеживающие свидетельства о наличии этого времени.

Как это ни странно, в течение 2005 года, наряду с по-прежнему высокой остротой национальных проблем, в России наблюдалась весьма наглядно растущая толерантность населения в этой сфере. Бросающееся в глаза расхождение фактов с истерией, нагнетаемой представителями правящей бюрократии, весьма убедительно свидетельствует об объективной заинтересованности последней в обострении национальных и этноконфессиональных проблем, рассматривающемся, по всей вероятности, как инструмент укрепления своего господства по печально известному принципу «разделяй и властвуй».

Так, социологический опрос, проведенный в ноябре 2005 года Аналитическим центром Ю. Левады, показал, что по сравнению с 2004 годом в нашей стране весьма резко – с 42 до 37 % – сократилась доля согласных с тем, что «во многих бедах России виноваты представители „нерусских“ национальностей». Доля несогласных с этим выросла, соответственно, с 52 до 57 %, и их численное превосходство стало безусловным.

Удельный вес жителей России, чувствующих к себе враждебность со стороны представителей других национальностей «очень часто и довольно часто», увеличился с 9 % в 2002 до 14 % в 2004 году, однако в 2005 году снизился до 12 %. Доля признающихся в том, что они чувствуют враждебность к людям других национальностей, выросла с 13 % населения в 2002 до 17 % в 2004 году и в 2005 году снизилась опять до тех же самых 13 %.

Удельный вес в общей численности населения нашей страны тех, кто чувствует враждебность к себе представителей других национальной «редко, практически никогда и никогда», с 89 % в 2002 снизился до 85 % в 2004 и вырос в 2005 до 86 %. Доля чувствующих свою собственную враждебность к представителям других национальностей «редко, практически никогда или никогда», снизившись с 87 % в 2002 году до 81 % в 2004, восстановилась в 2005 году до 85 %.

О значимости и актуальности перечисленных вопросов свидетельствует полная и весьма необычная для социологических опросов такого рода незначительность доли затруднившихся с ответом – она не превышает 2 %.

Доля людей, положительно относящихся к работе на стройках России «гастарбайтеров из ближнего зарубежья» (справедливости ради надо отметить, что в вопросе конкретно назывались украинцы, белорусы и молдаване, а наиболее раздражающие среднеазиаты и кавказцы упоминались как «другие»), выросла с 25 % в 1997 до 30 % в 2002 году, упала до 21 % в 2004 и вновь подросла в 2005 году до 22 %. Доля относящихся к этому отрицательно резко колебалась – в 1997 году составила 33 %, в 2000 – 38 %, в 2002 – 27 %, в 2004 – снова 38 %, но в 2005-м снизилась все-таки до 35 %. Весьма показательно, что при этих метаниях «крайних» показателей неуклонно растет лишь удельный вес населения, относящегося к «гастарбайтерам» «нейтрально»: с 33 % в 1997 и 32 % в 2000 году до 39 % в 2002 и 2004 годах и 42 % в 2005 г.

Доля согласных с утверждением, что национальные меньшинства «имеют слишком много власти в нашей стране», снизилась с 47 % в 2004 до 45 % в 2005 году, в то время как удельный вес не согласных с этим возрос с 45 до 46 %. Таким образом, сторонники второго, безупречно толерантного подхода оказались в 2005 году хотя и в небольшом, но все же большинстве.

При этом удельный вес считающих «необходимым ограничить влияние евреев в органах власти, политике, бизнесе, юридической сфере, системе образования и шоу-бизнесе» снизился с 48 % в 2004 до 44 % в 2005 году, а выступающих против этого вырос с 41 % до 44 %, достигнув, таким образом, равновесия. При этом данный вопрос не воспринимается как актуальный: доля затруднившихся с ответом относительно велика и составляет 11 % в 2004 и 12 % в 2005 году.

Как правило, для обвинений России и русских в ксенофобии приводятся данных о росте доли людей, считающих необходимым ограничить проживание на территории России представителей других национальностей. Однако большинство выступающих за это, за исключением достаточно редких случаев, не испытывает к ним вражды и само не сталкивается с проявлениями вражды с их стороны. Поэтому представляется, что рост соответствующих настроений является реакцией людей на конкретные жизненные трудности, часто безвыходные, связанные со столкновением с большими массами не желающих или в принципе не способных интегрироваться приезжих.