нет, не буду открывать. Это не моя проблема, что вы не можете договориться и не оставляете ключи. Есть только один ключ для жильцов комнаты, а второй, запасной, выдается только с разрешения заведующей общежитием.

Зося Червинская, студентка пятого курса польской филологии, с ненавистью посмотрела на пани Маевскую. Надо же было нарваться именно на нее, подумала она. С любой другой вахтершей можно было договориться, а эта всегда создавала проблемы. Все знали, когда у нее дежурство, никто из посторонних не сможет пробраться в общежитие. Она придиралась ко всем и была непреклонной. Вчера Зося вернулась в общежитие после 22:00 и хотела вернуться к себе. Она попросила ключ на вахте, но эта зловредная баба, как раз заступившая на дежурство, сказала ей, что ключа нет. Значит, ее соседка по комнате Марлена должна быть там. Зося вошла в лифт и поднялась на девятый этаж. Но дверь была заперта. Она стучала, но Марлена не открыла. Отчаявшись, она спустилась двумя этажами ниже к своей одногруппнице Еве. К счастью, Ева была в комнате. Оказалось, что ее соседка сегодня не вернется, поэтому Зося могла у нее переночевать. Она осталась на ночь у подруги, но на всякий случай еще несколько раз поднималась наверх проверить, открыта ли комната. Но Марлена пропала с ключом. Марлена и Зося не дружили. У каждой был свой круг общения, они совершенно случайно оказались в одной комнате. Обе шли своей дорогой, не мешали друг другу и уважали неписаные правила сосуществования, например, не приводить в комнату нежелательных гостей и оставлять ключ на вахте. Никогда с этим не было проблем. До этого момента.

Рассерженная Зося как-то пережила бессонную ночь у одногруппницы. В конце концов, ничего особенного не произошло. Но сейчас она хотела переодеться, взять конспекты и поехать в университет. А комната по-прежнему была заперта. Она спустилась вниз на лифте в надежде, что вахтерша даст ей запасной ключ. И опять нарвалась на эту бабу. Зосе не везло, потому что после ночного Маевская взяла дополнительное дневное дежурство. Как и следовало ожидать, просьба выдать ей ключ осталась без ответа. Зося хотела вернуться в комнату Евы, переодеться в одежду, лежавшую в сумке, хоть это и была повседневная одежда, а не нарядная, которую она надевала на важные зачеты.

– Ты можешь подождать, заведующая скоро должна прийти. Если она мне скажет, я дам тебе ключ. А без разрешения не дам, – сказала Маевская.

– Когда пойдете в воскресенье в храм, не забудьте исповедаться за то, что в вас нет милосердия.

– Вы посмотрите на нее. Держите меня, люди, потому что я сейчас ей чем-нибудь врежу! – разошлась взбесившаяся вахтерша. – Ты еще будешь меня учить быть милосердной? Я в храме больше времени с Богом провожу, чем ты прожила. Лучше подумай, что вы в этом общежитии вытворяете. Думаешь, я не знаю, кто к вам приходит? На себя посмотри.

Зося уже хотела уйти, но в этот момент заметила, что входная дверь открылась, и в здание вошла заведующая общежитием.

Она быстро подошла к ней. Начала что-то рассказывать о ключах, запертой комнате и зачете в университете.

Заведующая улыбнулась и подошла к вахте. Вахтерша Маевская с бешенством в глазах подала ей ключ с пластмассовым брелком, на котором был написан номер комнаты.

Спустя минуту Зося поднималась на лифте на свой этаж. Быстро прошла по неприятно пахнувшему моющим средством длинному коридору, мимо двух рядов обшарпанных, не крашеных много лет дверей. Ее была вторая с конца с левой стороны. Она вставила ключ и повернула два раза. Она сразу почувствовала странный запах. Трудно было определить, что это. Она не знала, что может так пахнуть, но этот запах ее встревожил.

Она прошла мимо стенного шкафа в небольшой прихожей, двери санузла и вошла в комнату, окна которой выходили прямо на Капонир.

Ее кровать стояла справа. В пятницу она оставила сверху только подушку в форме сердца и плюшевого мишку, подаренного отцом, когда ей исполнилось пять лет. Вторая кровать была не заправлена. Под тонким пледом в белом пододеяльнике был виден силуэт спящего человека. На подушке, выделяясь на белом фоне, лежал рыжий локон. Загуляла и сейчас отсыпается, корова, подумала Зося, увидев соседку в постели.

Разозлившись, она резко сдернула с нее одеяло. Она была уверена, что Марлена сразу вскочит, но совершенно голая девушка даже не пошевелилась. Зося схватила ее за руку, чтобы хорошенько встряхнуть. Она почувствовала, что рука холодная. Только сейчас она сообразила, что соседка холодная как труп. А потом она увидела кровь, большую лужу крови на белой простыне…

9:50

Старший лейтенант Бродяк спустился по узкой боковой лестнице и вскоре оказался в просторном вестибюле. Он сразу заметил своего друга. Трудно было не заметить такого большого человека. Ричард Грубинский сидел на одном из пяти коричневых стульев, поставленных вдоль стены напротив дежурки. Они были соединены доской, прибитой к спинкам. Рядом стоял молодой сотрудник в полевой форме. Парень курил сигарету и оглядывался вокруг, ожидая, пока появится кто-то, кто заберет арестанта. Когда он заметил Бродяка, то явно обрадовался. Следователя можно было ждать даже несколько часов, потому что у него не всегда было время и желание разговаривать с задержанным сразу после того, как его доставили на место. Конвоир потушил сигарету в пепельнице на металлической подставке и подошел к офицеру.

– Старший рядовой Калисяк Роман докладывает о доставке арестанта.

– Бродяк, старший лейтенант, уголовный розыск, я его забираю.

– Так точно, пан старший лейтенант.

Калисяк отдал честь, повернулся кругом по уставу и, довольный, что избавился от хлопот, пошел вглубь коридора, а Мирек подошел к арестанту, остановился рядом, и их взгляды встретились. Он заметил в глазах Ричи задорный блеск. А потом Грубинский радостно улыбнулся. Его явно забавляла эта ситуация.

– Ну и чему ты радуешься? У тебя проблемы, а тебе весело? – сказал Мирек.

Толстый Ричи ничего не ответил, он по-прежнему улыбался. Бродяк сел на стул рядом и вынул пачку «Мальборо». Он угостил сигаретой друга, затем сам вынул одну и, прежде чем закурить, немного помял ее в руке. Ричи сделал так же. Эта привычка осталась у них из прошлого, когда они только начинали курить в подъездах «Спорт». Эти противные сигареты невозможно было курить, предварительно не размяв табак. Он был настолько сбитым и твердым, что почти невозможно было сделать затяжку. Сейчас «Мальборо» были совсем другого качества, аккуратно спрессованы и хорошо высушены. Но привычка разминать сигареты в пальцах осталась уже, наверное, навсегда. Мирек подсунул одноразовую зажигалку, которую на прошлой неделе дал