справедливости:

— Где они? Ты обещал.

— Езжай прямо, по дороге увидишь.

Я видел, как Лиса вышвырнули из ресторана. Он отъехал в тот момент, когда у здания резко затормозили три полицейские машины. Из «форда» выскочил Громов, отдавая команды.

В магазин «Восточная сказка» вошла опергруппа с собакой-ищейкой. Черт, почему они не оцепили здание и ограничились только магазином? Ведь есть еще ресторан с неучтенными деньгами и подвал с заложниками. Про подвал Громов помнил. Его люди обследовали все входы-выходы и вскоре я получил сообщение. «Подвала нет, но наркотики нашли. С меня причитается».

Я чувствовал себя проигравшим, а брат победителем. Громову было достаточно мелкого улова. Найдя в торговом зале пакетики с кокаином, он возомнил себя главным борцом с наркоторговлей в округе.

К счастью, Лиса не обманули, он подобрал Апостолов на обочине. Замерзшие братья плакали от радости и мечтали о теплой сауне, горячей ванной и крепкой выпивке. Лис пообещал им и то, и другое, и третье, а также неделю отдыха. Обнимая освобожденных друзей, он тоже проронил слезу.

Я застал всю компанию уже в доме. Апостолы по-дружески предлагали мне выпить, а Лис словно не замечал меня. Он не мог простить мне минутного колебания — расстаться с деньгами ради освобождения друзей. А ведь это были даже не мои деньги. Он отдал все, что заработал. Мы вновь остались на мели.

35

Татьяна Климова позвонила мне сама. Как же мне было стыдно за те несправедливые обвинения, что я обрушил на нее. Я ждал ответного гнева. Ведь это не она меня заразила, а я подверг ее опасности, да еще обвинил в распутстве. Однако, вместо того, чтобы накричать, Татьяна предложила встретиться в кафе. Хочет высказать все в лицо. Ну что ж, заслужил, смирился я, представив себя на ее месте.

Когда встречаешься со старым знакомым, всегда ощущаешь оценивающий взгляд, который скрывает немой диалог: ты изменился, старик, и не в лучшую сторону. В ответ снисходительная улыбка: и ты уже не тот, что поделаешь — годы.

С Климовой я не виделся дней десять. Но даже за этот короткий срок она озабоченно выискивала во мне изменения, связанные с разрушительным вирусом. Черт, как же тоскливо встречаться с теми, кто знает о твоей скрытой болезни.

Я потупил взор и пролепетал:

— Извини, я сорвался тогда, был в таком состоянии…

Она прикрыла ладонью мою руку, и я умолк. Мне сразу стало легче. Вместо грома и словесных молний я услышал ответные извинения:

— Ну что ты, Юра, я понимаю тебя. Никому не пожелаешь такого. Как ты себя чувствуешь?

— Принимаю лекарства.

— Я все разузнала, прочла, расспросила. С этим можно жить годами, не чувствуя особого дискомфорта.

— А я чувствую.

— Что?

— Мне паршиво. Не внутри, а вообще. С работы поперли, и не скажешь, что из-за болезни, хотя на самом деле из-за нее, — признался я.

— Радкевич уволил?

— Еще помнишь его?

— Благодаря ему мы встретились. Помнишь наш заключительный ужин в отеле?

— Извини, я не должен был…

— Тебе не за что извиняться. Честно говоря, наши встречи… — Татьяна посмотрела мне в глаза и тихо продолжила: — Для меня это был замечательный месяц.

Пока я подбирал ответные слова, подошла официантка. Я с облегчением раскрыл меню и заказал напитки. Хрупкий душевный контакт был сломан. Татьяна расправила салфетку и, загибая кончики, сделала из нее игрушку, похожую на автомобиль. Она усмехнулась и толкнула ко мне бумажную машинку.

— Недавно по заявке Радкевича мы проводили аудит автодилера «Авто-ралли», — сказала она.

— Машины премиум-класса? — уточнил я.

— Теперь они принадлежат Радкевичу, достались за долги.

— Он снова обогатится.

— Автобизнес сейчас нерентабелен, мы ему посоветовали распродать остатки, чтобы вернуть просроченный кредит.

— Давай, не будем о нем.

— И правда, ты отличный специалист по компьютерам, найдешь работу.

— Уже нашел, — пробурчал я. Мне не хотелось казаться неудачником.

— Отлично! И какую? — оживилась Татьяна. — Опять в банке?

— В сфере финансов, — неохотно ответил я.

Татьяна решила, что работа у меня так себе, и поспешила успокоить:

— Семья в сто раз важнее любой работы.

— В семье у меня тоже проблемы, — вырвалось у меня.

— Жена узнала о твоей болезни?

— Узнала, — ответил я, не уточняя детали. — И выгнала. — Я спохватился. — Не то чтобы выгнала, попросила, чтобы я жил отдельно.

— И где же ты устроился?

— Ну, — я неопределенно шевельнул руками. Не рассказывать же о чужих домах и подпольной лаборатории.

Нам принесли по бокалу вина. Мы чокнулись и выпили. Мне показалось, что в отблеске бокала Татьяны промелькнул знакомый женский силуэт. Я обернулся, не понимая, кого ищу. Татьяна снова накрыла ладошками мои руки, на этот раз обе, и мой взгляд вернулся к ней.

— А знаешь, что, — промолвила она, взглянув из-под опущенных ресниц, — ты можешь переехать ко мне.

Я потерял дар речи. Мысленно я причислил себя к клану изгоев. Я смирился с мыслью, что у меня никогда не будет женщины. Мне претило рисковать чужим здоровьем ради удовольствия, без которого можно обойтись. Я достаточно вкусил сладкого плода телесных утех. Теперь мое предназначение — заработать деньги для семьи и исчезнуть. Достигнув заветной цели, мой жизненный путь закончится. Вирус возьмет свое, меня не станет.

Деньги — вот мой маяк, к которому я стремился. Ни о чем другом я не думал. А сейчас красивая успешная женщина приглашает жить с ней.

— Но, ты же знаешь, — выдавил я.

— Я не тяну тебя в постель. Я предлагаю жить вместе. А там, как получится.

— Ты рискуешь.

— Что за глупости! Представь, что у тебя простуда. Элементарная гигиена, и можно делать все. Абсолютно все.

Она потянулась ко мне через стол и поцеловала в губы. Поцелуй был сухим, коротким, но для меня он стал вспышкой молнии. Боже, я нормальный человек, я могу жить, как все. Я даже более свободный чем остальные, потому что вправе рисковать. Зачем ограничивать свои помыслы, я способен на большее, чем просто обеспечить семью на долгие годы вперед. Татьяна верит в меня.

Я не ответил ей прямо. Мы вышли из кафе вместе, и я признался:

— Сегодня у меня дела. — Несмотря на вечер, это было правдой, требовалось срочно печатать новые бубли.

Она протянула мне ключи от квартиры.

— Я буду ждать. Адрес ты знаешь.

И снова поцеловала. Обычная сцена у кафе произвела впечатление не только на меня, но и на женщину, притаившуюся в автомобиле. Это ее отражение я заметил в бокале, но не узнал. А зря.

Уже через минуту Наталья Громова названивала моей жене.

— Катя, ты не представляешь, кого я