– Но ведь я и так встречаюсь с людьми. Вот недавно был в больнице, с пациентами разговаривал, врачами, медсестрами. Зачем мне идти на рынок?

– А что вас смущает, Иван Данилович? – вопросом на вопрос ответил Романчук.

– Неизвестно ведь, что там за публика, да и потом – не люблю я этих торгашей.

– Не беспокойтесь, Иван Данилович, безопасность мы обеспечим. Об этом позаботится Сапронов. Ну а насчет торгашей… Рынок – вполне подходящее место для того, чтобы завоевать очки у избирателей. Кто виноват в том, что цены высокие? Конечно, торгаши. Тут на национальном чувстве сыграть можно, там ведь сплошные кавказцы. Перехватим часть голосов у Афанасьевского. Продемонстрируем, что не только либерал-демократы о русских заботятся. Мы тоже должны разыгрывать эту карту. Кто может позаботиться о людях лучше, чем действующая власть?

– Но ведь – воскресенье, – почти простонал Кинелев. – Я надеялся отдохнуть.

– Отдыхать, Иван Данилович, будем после выборов. А сейчас придется поработать. Тем более что обстановка осложнилась.

– Я тебе об этом и толкую, – снова занервничал Кинелев. – А ты мне какие-то графики подсовываешь.

– Панике, Иван Данилович, поддаваться нельзя. Все сделаем спокойно и по плану.

Романчук аккуратно сложил бумаги в кейс, щелкнул замками, встал из-за стола.

– Ты куда? – опешил председатель горисполкома.

– Отправляюсь в штаб. За ближайшие дни я подготовлю служебную записку с рекомендациями по ведению дальнейшей борьбы в изменившихся условиях. Иван Данилович, ты что-то плохо выглядишь, езжай-ка домой.

– Не пойму я тебя, – раздраженно бросил Кинелев, – то говоришь, что отдыхать после выборов будем, то советуешь отправляться домой.

– Тогда я говорил в общем смысле, сейчас – в конкретном.

Толстые мясистые губы на лице председателя горисполкома вытянулись в брезгливую гримасу.

– Ладно, ступай. И не затягивай со своими инструкциями.

– Рекомендациями, – мягко поправил его Романчук.

– Ну, рекомендациями, какая разница.

Когда Романчук вышел из кабинета, Кинелев откинулся в кресле и сунул под язык еще одну таблетку валидола.

Если бы не личные усилия Саши Порожняка, похороны его телохранителя Долбана прошли бы совершенно незаметно. То ли Долбана никто не любил, то ли попривыкла братва к тому, что с регулярностью в несколько месяцев приходится провожать кого-то из своих в последний путь.

В общем, началось с того, что никто не взял на себя добровольную обязанность заняться похоронами и поминками.

Так и лежало тело Николая Кураева в морге городской больницы. Порожняк ждал, когда же наконец появится кто-нибудь из желающих проводить кореша по полной программе. Ну, в конце концов, не тащить же его на погост в кое-как сколоченном гробу из неструганых сосновых досок. И не самому же пахану этим заниматься.

Но время шло, а желающих не находилось. У Саши Порожняка вообще стало складываться такое ощущение, что между ним и братвой возникла стена непонимания. Не требовалось особого ума, чтобы понять причину такого поведения братишек.

Глухое раздражение среди «синих» копилось давно. Очень многие были недовольны тем, как Порожняк ведет дела – надеется на авось, ждет до последнего, решительных действий не предпринимает.

Еще его недолюбливали за то, что он отгородился от братвы, убивал время в безумно дорогом кабаке, тратил лавэ на бесконечно меняющихся шалашовок, не заботился о расширении бизнеса, почти равнодушно смотрел на все возрастающее засилье черных.

За счет завоеванного в прошлом авторитета Порожняку еще удавалось гасить конфликты среди «синих» – разводить рамсы.

Но некоторые события последнего времени вызвали среди запрудненских пацанов настоящий всплеск недовольства. Во-первых, Порожняк, не особенно заботясь о том, как это будет воспринято его мазуткой, стал тратить на себя общаковые бабки.

Новая хата, которую приобрел Саша, ремонт и обстановка влетели в копеечку. Возмущались многие, но никто не смог бросить вызов в открытую. Все-таки за спиной Порожняка маячила фигура Шурика Захара. А это имя среди славянской братвы пользовалось непререкаемым авторитетом.

Да и как сделать конкретную предъяву, если все общаковые бабки были в полном распоряжении Порожняка? Какой «шестерке» пришло бы в голову решиться на такой отчаянный шаг?

В общем, кто-то из братишек простил, кто-то побоялся, кто-то решил держаться в стороне.

Но вот на городском рынке нашли труп Долбана, личного отбойщика Саши Порожняка. Коню понятно, что Долбана замесили черные. Кто еще властвует на рынке? И неважно, по какой причине это произошло. Факт налицо.

Но, вместо того чтобы предпринять решительные действия, показать этим зверям, кто в доме хозяин, Порожняк валит в кабак бухать вместе со своей биксой.

– Это ж твой персональный отбойщик, – возмущались братки. – Кому, как не тебе, надо пошмалять азеров. Мы всегда готовы пойти на такое святое дело.

Вслух, правда, никто этого Порожняку сказать не осмелился, но все напряженно ждали команды.

Наконец спустя два дня команда последовала. Братва собралась. Почти у каждого волына. Все ждут, нервничают. Порожняк забил стрелку Айвазу.

А в результате? Эта обезьяна нагло прикатила на своем «шестисотом» «мерсе» и потом так же нагло свалила. А Порожняк через новую «шестерку» Зюзю передал, что, мол, все ништяк, все на мази, гуляй, Вася. И это после того, как азеры самого Порожняка чуть не угробили.

Самому-то повезло, только чичу на кумполе посадил. А вот его бикса с кучей дырок в организме в реанимации сейчас валяется. Правда, говорят, что Порожняк всем в больничке нехило подмазал, чтобы и операцию провели как следует, и присматривали по-нормальному, и в отдельную палату положили.

Ну так ясно – опять общаковые бабки в ход пошли. И ясно, что картошкой Порожняка накормить хотели все те же звери.

За всеми последними событиями торчали уши Айваза. По крайней мере, в этом была абсолютно убеждена запрудненская братва. И черных нужно было наказать.

Правда, кто-то грохнул павильон возле городского рынка. После взрыва два азера отправились к Аллаху. Но никто не мог с уверенностью сказать, чья это заслуга.

Братва этого вроде не делала, а Порожняк с Зюзей наглухо молчали.

Первым настоящим проявлением недовольства стали похороны Долбана. Порожняк, напрасно прождав два дня, принялся самолично обзванивать и объезжать своих пацанов. Но все, как один, уклонялись от этой неприятной обязанности.

Причины были разными. Кто-то ссылался на отсутствие опыта, кто-то изображал запой, а Корень, например, вообще заявил, что боится жмуриков.

В конце концов Порожняк, покрывая в душе пацанов потоком мата, был вынужден обратиться в похоронное бюро. Там все обещали сделать по высшему разряду: и гроб за пять штук баксов из Москвы притаранить, и венки из живых цветов, и транспорт какой следует.