И вот что интересно, этот хрен каждый день на работу ездит. Возвращается часов в шесть-семь вечера. А за домом его присматривает сосед – Петрович. Он уже пенсионер, но любит прибухнуть, поэтому от лишней копейки никогда не откажется. Овчинников ему рубликов тридцать и пару бутылок подкидывает за пригляд, вот он и рад. У пенса ружьишко имеется охотничье. Так он его под рукой держит. И Полкан злобный на цепи. Дед бдительный, когда трезвый. Всё равно ему делать не хрен. Периодически с чердака за домом барыги наблюдает из старого бинокля, иногда проходится рядом с ружьём за плечами. Пацаны ржали, мол, пограничником Карацупой себя воображает, маразматик старый.

И ещё интересный момент. У Кольки этого в Ивановке есть любовница – Верка. Она в сельмаге работает продавщицей. Он каждую пятницу вечером к ней в магазин рвёт на всех парах. А потом они закрываются и уединяются в подвале. Там у неё склады продукции и закуток есть со старым диваном. Вот на нём они всякими непотребствами и занимаются. Скачут друг на дружке, как в последний раз.

–Откуда знаешь?– Я остро взглянул на довольного Санька.– Они тебе сами доложили? Диван показали и позы продемонстрировали? Или третьим присоединиться предложили?

–Да, не,– развеселился гопник,– в том магазине Ванька грузчиком периодически работает. Принеси, подай, иди нафиг, не мешай. Однажды, когда водку завозили, он две бутылки стырил. Под телогрейку спрятал и тут же недалеко за кустами оприходовал с корешем. Потом в магазин уже бухой зашёл, зачем, сам не помнит. За каким-то хреном открыл подсобку, есть там такая маленькая комнатка, где швабры, вёдра и тряпки хранятся, и уснул там. А потом проснулся уже чуток протрезвевший.

Вышел, а дверь в подвальное помещение открыта. Заглянул, а там… мама дорогая: Верка голая раком стоит и подвывает, а этот Коля за волосы её дергает и долбит так, что диван скрипит и трясётся.

Ваня просто охренел. Но соображалки хватило, чтобы себя не обнаружить. Как он сказал, ссориться с Веркой себе дороже. Продавщица у них царь и бог. Может своим и водку в долг дать, и жратвы какой-нибудь. Поэтому Иван тихонько вышел, подошёл к выходу, отомкнул замок и дверь закрыл так, чтобы она автоматически защелкнулась. Есть там такая фишка. Замок проворачиваешь вполоборота, а когда захлопываешь, рычаг дёргается и штырь выдвигается автоматически. Короче, закрыл дверь и в темпе сделал ноги.

А потом Ванька пару раз видел, как Колька заскакивал к ней в пятницу вечером, Верка дверь закрывала и табличку «Закрыто» вешала.

–Интересно,– я, прищурившись, смотрю на Сашу,– а зачем такие сложности? У Овчинникова дом отличный есть. Он там один живёт. Привел бы эту Верку к себе и имел в любых позах в комфортной обстановке.

–Не всё так просто, Миха,– многозначительно ухмыльнулся Александр.– Верка хоть и прошмандовка известная, но у неё муж есть – Семён. Он, правда, не просыхает, но мало ли что ему в голову взбредёт. Тем более была пара моментов, когда пьяный с топором в руках жену по селу гонял. Поэтому открыто водить любовницу к себе домой Овчинников опасается. Иметь эту дуру в закрытом магазине ему кажется безопаснее. Да и забежал туда на часок максимум, получил удовольствие и по-быстрому свалил. Все довольны.

–Слушай, а зачем нам все эти подробности половой жизни этого хапуги?– не выдерживает десантник.– Чего с ним вообще нянчиться? Дали по голове и забрали, что нам нужно.

–Тебе бы всё по голове людей бить, Ремба ты наш,– иронично гляжу на смутившегося десантника.– А ты не подумал, что малейший косяк, и всё село переполошим? Дед, опять же, рядом со своей берданкой службу несет. И пёс разлаяться на всю округу может. А ещё и участковый недалеко живет. И ему по голове дадим? Ты ещё учти, что в селе тоже охотничьих ружей хватает. В случае чего от пуль уклоняться будешь, Супермен ты наш? Плюс ещё базу отдыха переполошим и пионерский лагерь. Зачем нам такой шухер поднимать? Изящнее надо, тоньше. Остап Ибрагимович Бендер практиковал 400 способов относительно честного отъёма денег. Не знаю, как насчёт честности, но применение грубой силы оскорбляет мой эстетический вкус и увеличивает возможность поехать этапом в очередную неоплачиваемую многолетнюю командировку куда-нибудь на Колыму. Нет, ребята, как говорил вечно живой дедушка Ленин: «Мы пойдём другим путём».

–Каким?– Глаза Ашота блестят от возбуждения.– Что делать, скажи, да. Всё сделаем.

–Вот об этом я и хочу сейчас подумать. Посидите полчасика молча или прогуляйтесь по лесу, а я пока покумекаю над тем, что Саша рассказал.

–Хорошо, брат,– соглашается армянин,– мы будем тихо сидеть. Как рыбы в аквариуме, да.

Гопник кивает, соглашаясь.

–А я, пожалуй, пройдусь,– заявляет десантник.– Люблю природу. А здесь она красивая.

Через пару секунд, захлопнув дверцу автомобиля, он уже неторопливо шагает по полянке, удаляясь от нас.

Закрываю глаза, сосредотачиваясь. И сразу вспоминаю, как готовился к этой акции.

Сначала по отдельности поговорил с ребятами. Ашот согласился моментально. Мне кажется, что после того, как я защитил его в камере, он скажет «да», даже если я попрошу его выпрыгнуть головой вниз с девятого этажа. К тому же, как я подозревал, парня немного тяготила зависимость от родственников. Он хотел большей самостоятельности. Ашот согласился профинансировать всю операцию и использовать машину для быстрого отъезда.

Саня тоже не стал отнекиваться. Ему было всё равно, что делать, лишь бы «бабла поднять». И криминала он абсолютно не боялся. На зоне бывал и относился к этому по-житейски. А тут дело «верняк» – «хлопнуть» теневика и вора, который к ментам в любом случае не побежит. У гопника даже нашлась при себе куча рабочих отмычек, позволяющих вскрыть почти любой замок.

Свой первый срок Саня получил вместе с учителем – матёрым вором-домушником, специализировавшимся на проникновении в квартиры состоятельных людей. А Сашка, будучи тогда подростком, стоял «на шухере», пока «старший» открывал дверной замок. И одновременно «профессионал» учил «молодого» премудростям своей криминальной профессии. Так что Саня клятвенно пообещал мне, что вскроет любую дверь «без шума и пыли». А озвученная мною предположительная сумма денег в «сотни тысяч» воодушевила парня. Он готов был сорваться с места хоть сейчас.

А вот Олег, с которым я поговорил сразу после разборки у ДЮСШ, немного засомневался. Но когда я сообщил ему, что жертва – расхититель социалистической собственности, прячущий наворованное на даче, сразу же согласился. Воров, барыг и хапуг он ненавидел со всем пылом простого, честного и безденежного парня. А возможность сорвать большой куш тоже заставила его глаза загореться.

Потом я устроил общую встречу всех участников операции. И тогда чуть не произошла катастрофа. Десантник с подозрением смотрел на гопника и с презрением на армянина. Ашот гордо задрал орлиный нос. Гопник, почувствовав отношение Олега, оскалился, нашаривая в кармане выкидушку. Десантник презрительно брякнул об урках и чурках, Саня покрыл его на фене, Ашот злобно заклекотал на армянском. Вместо сотрудничества в воздухе запахло побоищем с тяжкими телесными повреждениями и последующим уголовным делом.