– Почему вы обе так странно себя ведете? – спросила Наташа.

Дженни рассмеялась:

– Но ведь это не мы тебя избегаем, Таша.

– Я вас не избегаю!

– Пойдем, Джен. – Хейли подошла к ней и схватила ее за руку, но Дженни вырвалась. Хейли попробовала использовать другую тактику: – Давай выйдем на улицу, и ты постоишь со мной, пока я покурю.

– Перестань указывать, что мне делать! Я в порядке! – Она посмотрела на Наташу. – И если ты нас не избегаешь, то почему ты сказала, что тебе нужно было сходить в больницу в прошлую субботу, а сама не пошла? Я видела, как Бекка выходила из твоего дома. Почему ты не могла просто сказать, что не хочешь нас видеть?

Ханна посмотрела на Бекку:

– Это было на день рождения моей мамы. Я думала, что ты встречаешься с Эйденом после кафе. Ты же сказала, что эсэмэска была от него.

– Я этого не говорила. – Бекка внезапно осознала, что ее тогдашнее оправдание, будто бы это не совсем ложь, ничего не стоило. Почему они пришли сюда в обед? Почему она не разобралась со всем этим дерьмом сама? Даже если бы свет оказался не на месте, это все же было бы лучше, чем весь этот ужас. – Ты сама это предположила, а я не хотела говорить, что это Таша, чтобы тебя не расстраивать. – Это звучало так банально. Да и было банально.

– Вот видишь! – сказала Дженни, глядя на Ханну.

Несколько секунд было тихо. Пять девочек замерли в молчаливом противостоянии, содержимое душевных ран вытекало в воздух, делая его тяжелым. А потом Ханна очень медленно подошла к столу и взяла свою сумку.

– Ханна… – начала было Бекка, но подруга отвернулась и направилась к двери.

Она чувствовала себя самым настоящим дерьмом. Она и была дерьмом. Эйден ее бросил, а теперь Ханна ее возненавидела. «Молодец, Бекс, – мысленно произнесла она. – Королева провалов. И ты сама во всем виновата, потому что была такой сукой».

Дженни, казалось, сейчас скажет что-то еще, но тут прозвенел звонок, и она промолчала. Бекка испытала такое облегчение, что едва не упала на пол. Конец перерыва!

Дженни и Хейли молча направились к выходу. Хейли обернулась и наградила Бекку и Ташу долгим ледяным взглядом, а потом вышла вслед за взвинченной Дженни.

– Что, блин, происходит с Дженни? – спросила Таша. – Это чувство вины? Из-за случившегося в ту ночь? Она точно ненормальная.

– Да уж. – Бекка слушала вполуха.

Она напишет Ханне, когда у них будет английский. И все ей объяснит. Она станет ей хорошей подругой. Расскажет про всю эту фигню с Барби и почему была такой отстраненной. Она расскажет, что Эйден знал Николу Монро. Она расскажет ей все, что уже должна была рассказать своей лучшей подруге.

Бекка знала, что такие мысли приходят от отчаяния, и еще она знала, что, скорее всего, уже невозможно что-то исправить. Она видела выражение лица Ханны. Обиженное, но и злое. Никому не нравится, когда его жалеют, – Бекка знала это из собственного опыта – и никому не нравится, когда ему врут из жалости. Она же сделала и то и другое.

– Не переживай, – сказала Таша. – Все утрясется.

– Я знаю.

Бекка попыталась улыбнуться. Ее мутило. На самом деле она так не думала. И теперь она уже не считала, что переписка на английском что-то даст. А еще ей не хотелось встречаться с Хейли и Дженни. Ей нужна была передышка. И чтобы Эйден наконец ответил на ее сообщения.

– Ох, к черту все это! – вдруг сказала она. – Надо вернуть завхозу инструменты.

– Не нервничай, – сказала Таша, взяв коробку с инструментами. – У меня окно, я отнесу их. – Она вдруг обняла Бекку свободной рукой и прижала ее к себе. Ее мягкие волосы пахли яблоками.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, Бекс, – сказала она. – Правда. Спасибо, что ты опять моя подруга. Эти двое сбивают меня с толку. – Она отстранилась. – А теперь возьми себя в руки, увидимся позже.

Выйдя из зала, Бекка почувствовала, что внутреннее напряжение слегка спало. Ханна все поймет. Должна. Может, она и Таша даже когда-нибудь подружатся. Бекка нужна была Таше. Она ей верила. Как только Бекка все объяснит Ханне, как только выяснится, что на самом деле случилось в ту ночь и что сделали Хейли и Дженни, тогда она поймет, почему Бекка так странно себя вела. Она должна понять, а иначе она была бы довольно дерьмовым человеком, но ведь это не так. Ну а если она не поймет, то, может, это будет означать, что пришло время прекратить эту дружбу. Как сказала Дженни, люди меняются.

Они сидели в небольшой комнате для допросов за обычным столом, по одну сторону – Джейми и Эйден, по другую – Кейтлин Беннет и сержант. Стены были выкрашены в синий, но неяркий цвет. Мертвенно-синий, лишенный жизни, приводивший в отчаяние. И все же он почему-то не гармонировал с зеленым ковролином и черными пластиковыми стульями. В сочетании с болезненно-желтым люминесцентным освещением и отсутствием окон это создавало эффект замкнутого пространства. Джейми подозревал, что здесь все так устроено намеренно. Стоявший на полке громоздкий магнитофон работал, хотя пока от Эйдена не удалось добиться чего-то, что стоило было записать. Он практически все время молчал, разве что вначале подтвердил свою личность.

Он был напуган, и Джейми это видел, в отличие от Кейтлин Беннет. А может, Беннет допрашивала так много испуганных парней, что уже перестала им сочувствовать. К тому же чувство страха и чувство вины не были взаимоисключающими – возможно, провинившиеся люди бывают напуганы даже больше, чем невиновные. К тому же страх Эйдена можно было легко перепутать с угрюмым высокомерием. Он слегка отодвинулся от стола вместе со стулом и, вытянув свои длинные ноги, положил их одна на другую. Руки скрещены на груди, темные волосы упали на лицо так, что за ними не была видна яркая синева его глаз, когда он, насупившись, смотрел на столешницу из формики [10]. Он не притронулся к своему чаю, и когда тот остыл, на поверхности жидкости появилась коричневая пленка.

– Твоя версия событий неубедительна, Эйден, – сухо проговорила она. – Ты сказал, что в полночь довез Ребекку Крисп до дома, а потом поехал к себе домой. Собственно, это уже была ночь субботы, девятое января. Почему ты так сказал?

Джейми посмотрел на Эйдена, который все еще сидел, не поднимая глаз.

– Что бы тогда ни случилось, просто говори правду, дружище, – сказал он. – Если ты не сделал ничего плохого, нет смысла лгать.

Он подумал, не чересчур ли он наивен. Уголовное право не было его специальностью, но он знал множество случаев, когда полиция подозревала ни в чем не повинных людей и даже арестовывала их, а средства массовой информации успевали разрушить их жизни до того, как всплывали факты, подтверждающие их невиновность.

Перед Беннет лежала коричневая папка зловещего вида. В ней явно содержалась какая-то правда, которой Эйден не хотел делиться. Почему он будто воды в рот набрал? Он же наверняка знает, что делает себе этим только хуже! Если только он не виноват, тихо прошептал коварный голос где-то в глубине души. Если только это. Джейми отогнал эту мысль.