до сих пор его толком не знаю, но почему-то уверена в том, что извинений от Марка ещё никто не слышал. И вот сейчас он кружит меня в нашем первом и последнем медленном танце… В нашу последнюю встречу. И извиняется. Не обвиняет, не оправдывается, просто извиняется.

Кусаю губы, опуская взгляд. Под давлением его карих глаз трудно собраться с мыслями. В них сверкают блики души, вывернутой наружу.

— Не нужно… Я тоже повела себя неправильно. — Глубоко вдыхаю, пытаясь вернуть себе власть над голосом.

— Мне утром нужно быть в столице. Отчим передал мне управление клубами, а я в этом, если честно, пока ещё профан. Не могу надолго отлучиться. Там моё будущее, Надя.

— Я всё понимаю. — Накрываю его губы кончиками пальцев.

В самом деле понимаю. И очень тяжело смириться в то же время.

— И там, в моём будущем… — продолжает он, касаясь кожи влажным дыханием. — Там без тебя меня ничто не радует. Я не имею никакого права настаивать, но всё же… Переезжай ко мне.

— Не могу, Марк… — Качаю головой, безуспешно сражаясь с дурным совершенно волнением. — Семья не поймёт, если я куда-то сорвусь в одночасье… Дашь мне несколько дней? И адрес…

Решение не то чтобы спонтанное. Я много думала об этом, но как-то не всерьёз. А теперь совершенно чётко понимаю, что ничего так сильно в жизни не хотела, как быть вместе. Нужно только рискнуть, снаряд ведь не попадает в одну воронку дважды?

Я в некоторой оторопи наблюдаю за тщетными попытками Марка сдержать смех, сотрясающий его мощные плечи, а затем чувствую пламенный выдох у самого виска:

— Я уже отдал тебе сердце. Что такое несколько дней?..

Глава 19

Марк

Со дня свадьбы прошли сутки. Это были безумные двадцать четыре часа, за которые клуб пережил налоговую проверку, а мой новенький автомобиль местами не пережил встречу с въехавшим ему в зад внедорожником.

Настроение крушить ещё никогда не было таким навязчивым.

И особенно остро это проявляется тогда, когда я выбираюсь прямо из душа, на ходу обматывая бёдра полотенцем, чтобы открыть настойчиво трезвонящему гостю.

А за дверью ни черта не Надя!

— Привет! — жизнерадостно летит мне в перекошенное удивлением лицо.

Женечка из фитнес-клуба… И какого тебе хрена надо?

Мало мне было головняка…

Но бойкая девица, не дожидаясь приглашения, уже переступает порог квартиры и суёт мне под нос свой телефон.

— Читай.

Мажу взглядом по тексту, не вникая в смысл. Меня сейчас интересует другое.

— Что ты здесь делаешь?

Женя хлопает на меня тяжёлыми ресницами, создавая сквозняк в и без того чумной голове.

— Так ты же сам меня и позвал.

— Когда? — С недоумением скребу затылок, крепче сжимая свободной рукой норовящие разойтись края полотенца.

— Утром. Ну помнишь, я позвонила, ты ещё как раз кого-то материл и сказал, что сильно занят? — Напористо оттесняет меня к стене приставучая гостья.

А… Ну да… Что-то такое на фоне дорожных разборок припоминаю. Смутно очень, ситуация к отвлечённым беседам вообще не располагала. Кстати, ту потасовку с ополоумевшим водилой пришлось закончить даже толком не размявшись. Он отделался оторванной пуговицей на рубашке, я — нервным тиком при виде его рожающей пассажирки, заоравшей на весь салон. Ну и дальше ни о какой драке речи, естественно, идти не могло…

— А номер мой у тебя откуда? — у меня всё равно не выходит сложить весь пазл.

— Я же как-то звонила себе с твоего телефона. Ну, когда он в сумочке потерялся, помнишь?

Ага, потерялся он, как же.

В остальном было дело. Ещё бы мне до такой ерунды дело было…

— Марик, ну ты чего? Кончай тормозить. Пьяный, что ли? — Женя, пользуясь предлогом и моим прибитым состоянием, тут же начинает вынюхивать несуществующий запах спиртного, попутно елозя по мне внушительной грудью. — Я позвонила, попросила помочь. Мне прям срочно горит! Ты дал адрес…

— Да вспомнил я, хватит! — Отодвигаю её, вытягивая вперёд руку. Когда так капают на мозг, не то что адрес отдашь… — Показывай уже, что там у тебя «горит».

— Так вот же. — Опять суёт мне под нос телефон.

— О, лучшая привычка любви — это кажущееся доверие. И возраст в любви любит, когда годы не говорят. Поэтому я лежу с ней, а она со мной. И в наших ошибках ложью мы польщены быть… — читаю вслух, прям чувствуя, как на извилины мозга начинает давить гнёт слабоумия. — Это что, блин, за бред?

— Это мне прислал поклонник из Ноттингема, — поясняет она дрогнувшим голосом. — Я пыталась перевести, но онлайн-переводчик выдал вот это. Ты же вроде как препод, помоги, а? Мне ещё ответить надо…

— Покажи-ка его сообщение.

— Ну вот же!

Женя тычет острым ногтем по дисплею с абракадаброй.

— Оригинал покажи, — цежу, теряя терпение.

— Секунду… — торопливо шепчет она, словно опасаясь, что я выкину этот кусок железа за дверь. И её следом вышвырну тоже.

Признаться, соблазн велик. Держусь на чистом подозрении, что она в таком случае окопается на лестничной клетке.

— Другое дело, — усмехаюсь, пробегаясь взглядом по четверостишью. И чтобы не тратить время на адаптацию, просто нахожу сонет целиком, подбираю адекватный перевод русского поэта, выделяю нужную часть и возвращаю телефон хозяйке. — Вот.

— Доверьем мнимым держится любовь, А старость, полюбив, стыдится лет. Я лгу тебе, ты лжёшь невольно мне, И, кажется, довольны мы вполне! — скептически проговаривает она каждое слово. — Ну и что это за шарада?

— Это Шекспир.

— То есть Патрик даже не сам сочинил?

— Вряд ли кто-то бы справился лучше.

— Грёбанный придурок, — гневно ворчит Женька. — Есть идеи, что он хотел сказать этим сообщением?

— Что ты плохо маскируешь свои недостатки, но он достаточно стар, чтобы закрыть на них глаза.

— Бли-и-ин… Ещё и старик! Да что ж такое-то?! — свирепо выдыхает она. — Вот скажи мне, Марик, в этом конченом мире нормальные мужики ещё остались?

Вопрос, я так понимаю, риторический, а стоять в накапавшей с меня луже порядком надоедает. Поэтому мягко подталкиваю гостью к двери.

— Если это всё, то я бы хотел заняться своими делами.

— Ты не один? — вдруг осеняет Женю. Невинное любопытство, звучащее в её голосе, как-то