– Счастье, Вер! Веришь? Абсолютное счастье. Смотрю на них, и сердце плавится, понимаешь?

Вера ответила вежливой улыбкой:

– Да, наверное.

– Скоро поймешь! – рассмеялась Лиза. – Все впереди.

– Дай-то бог, – пробормотала Вера, – чтобы поскорее.

Лиза чмокнула ее в щеку и пошла искать мужа – Сережку требовалось контролировать, когда-то у него были большие проблемы с алкоголем.

К Вере спешил сын. Увидев его, Вера сглотнула комок в горле – только бы не разреветься.

Вадим, в сером смокинге, стройный, высокий, длинноногий, голубоглазый брюнет, был волшебно хорош. Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

– Мам, ты нормально?

Вера прижалась к нему и подумала, что она, кажется, абсолютно счастлива. Как долго она этого ждала!

Между тем распорядитель уже приглашал гостей в зал на торжественный ужин. Ручеек приглашенных стекался в распахнутую высоченную резную дубовую двухстворчатую дверь.

В глубине дома заиграла музыка. Вера ободряюще похлопала сына по плечу, поправила темно-синюю шелковую бабочку на его белоснежной рубашке и указала глазами на ищущую его невесту.

Вадим чмокнул мать в щеку и поспешил к Лидии.

Вера с тревогой оглядывалась по сторонам. Кажется, пронесло. Или нет? Ох, если бы, если бы! Утешало одно: Красовский – трепач, мелкий лгун, абсолютно не человек слова. Ему соврать – как нечего делать, вполне мог пообещать и не прийти.

«Ох, дай-то бог! Господи, только бы не пришел! Кажется, еще ничего в этой жизни я так страстно не хотела!»

И Вера принялась искать в толпе гостей мужа – сейчас, в эти минуты, следовало взять его под руку и чинно войти в зал.

Но Геннадия Павловича нигде не было. Куда, интересно, он запропастился? Вера нахмурилась: «Стою тут, как одна. И это называется мать жениха».

– Вера, – услышала она голос за спиной, – ты?

Вера резко обернулась – знакомый голос заставил ее вздрогнуть.

Так и есть, он. Бывший муж, бывший возлюбленный и отец ее единственного сына. Роберт Викторович Красовский собственной, как говорится, персоной. Явился не запылился. Как же, пропустит он подобное мероприятие! Не на того напали! Какая же она наивная дура! На что надеялась, на что рассчитывала! Он стоял напротив ее и улыбался, внимательно и пристально разглядывая ее. И в его взгляде читались и восхищение, и удивление, и неподдельная радость.

– Вера, ты! – восторженно повторил он и покачал головой. – Ну, привет!

Вера почувствовала, как краснеет. Еще не хватало – вот позор, а?

– Привет, – с трудом произнесла Вера. – Ну ты как шпион, ей-богу. Подкрался неслышно. Я, знаешь ли, женщина в возрасте, со мной такие шутки, – она коротко и нервно хохотнула, – опасны.

Роберт довольно и беспечно рассмеялся:

– Ну прости, прости! Я не хотел, честное слово! Просто узнал тебя, ну и… рванул.

– Так обрадовался? – хмуро усмехнулась Вера. – Конечно, такое счастье – встретить бывшую жену. Да еще и на свадьбе общего сына.

– Счастье, – без тени улыбки подтвердил Роберт. – А возраст, – он улыбнулся, – это уж точно не про тебя! Ты, – он замолчал, подыскивая нужные слова, – ты… стала еще прекрасней. Честное слово!

– Оставь, – Вера резко перебила его, – не смеши. Да и вообще – при чем тут я?

Вера отвела от него взгляд и снова стала тревожно вглядываться в толпу, ища мужа.

Роберт, казалось, этого не заметил и был настроен на разговор.

– Ну а как вообще? – спросил он, закуривая сигарету.

– Вообще? – растерянно повторила Вера, по-прежнему пытаясь отыскать глазами Геннадия Павловича. – Вообще, – с нажимом повторила она, – все прекрасно. Разве ты не заметил?

– Заметил. И я очень – очень, – подчеркнул он, – за тебя рад. Искренне рад, Вера!

– Какая разница, – еще больше раздражаясь, проговорила Вера. – Рад, не рад, искренне или не очень. Мне-то какое дело, Роберт? Ладно, я пошла – извини! Надо мужа найти. – Вера развернулась, чтобы уйти.

– Я, – услышала она, – так счастлив, что мы снова…. увиделись.

Вера резко остановилась и обернулась.

– Счастлив? – жестко переспросила она. – Ну и я страшно рада, что доставила тебе удовольствие! – И, усмехнувшись, она небрежно махнула рукой и направилась к зданию усадьбы.

Вера шла и думала об одном – только бы не упасть, не растянуться бы перед гостями, не доставить им такого сказочного удовольствия, не устроить такой немыслимый аттракцион, о котором некоторые только мечтают, – ее, Веру Стрельцову, многие не любят, считая надменной и высокомерной.

«Иди, иди, – говорила она себе. – Выпрями спину и иди! И ноги у тебя не дрожат, ничего подобного! Поступь твоя тверда и совесть чиста! И все давно прошло и забыто, Вера! Опомнись».

Но ноги предательски дрожали и подкашивались. Разволновалась! Как такое вообще возможно? Как она злилась на себя!

Она дошла до брусчатки, остановилась, чтобы перевести дух и немного прийти в себя, нервно провела потной ладонью по волосам, резко одернула платье, ребром ладони вытерла влажную шею, снова провела рукой по волосам и завертела головой – ну где он, где?

Предательски дрожали руки – Вера сцепила их в замок, стараясь унять мерзкую, стыдную дрожь.

Наконец она увидела мужа и неожиданно для самой себя громко и тонко, почти истерично выкрикнула:

– Гена!

Геннадий Павлович увидел жену, расплылся в улыбке и заспешил к ней.

Вера чувствовала, как успокаивается ее дыхание. Но раздражение, даже злость, никуда не делись – теперь они распространялись на ни в чем не повинного мужа.

– Ну наконец-то, – зашипела она, – ну где же ты ходишь?

Геннадий Павлович растерянно и непонимающе уставился на супругу:

– А в чем дело, Веруша?

И вдруг Вера заплакала.

– В чем? – повторяла она. – Да в том, что ты меня бросил, оставил одну! В том, что я тут… как дура неприкаянная, вот в чем! И я тебя ищу. Больше часа ищу, Гена! А тебя нигде нет!

Ошарашенный и окончательно растерянный, Стрельцов по-прежнему моргал глазами и бормотал объяснения:

– Что ты, Верочка, что ты? Я ничего не понимаю, честное слово! Я все время был тут, рядом! Мы же с тобой… видели друг друга! Ты с Лизой болтала, потом с детьми! С Вадькой. Я же все видел, – жалко оправдывался он. – Я не терял тебя из поля зрения, Вера! Родная моя, что с тобой? А сейчас я отлучился в туалет. Верочка! Да что с тобой, солнышко? Что случилось? У тебя что-то болит, ты себя плохо чувствуешь? Это жара и волнение, да, Верочка?

Вера увидела его растерянность, испуганные глаза и пришла в себя. Господи, какой стыд! Веду себя, как истеричная барышня. Еще не хватало, чтобы он понял причину. А уж если заметит кто-нибудь из гостей, сраму не оберешься. Нет, ей решительно наплевать на всех, но как некрасиво, нелепо, стыдно! Да и ни к чему давать лишний повод для разговоров. Наплевать, а все равно неохота, чтобы трепали их имена.