— И тебе не противно сидеть рядом? — Спросила я, пьяная уже изрядно.

— Ты о чём? — Удивилась Брунгильда такой резкой смены темы.

— О том…

— Ничего не помню, — отмахнулась главная валькирия. — И никто ничего не помнит. А кто вдруг вспомнит, я тому устрою такие пытки, что всё прочее покажется детскими играми.

— Ты убила Ганнарра! — Похлопала по плечу одна из приближённых главной, обратив внимание на себя. — Понимаешь, Ганнарра!

— Ну убила и убила, — отмахнулась я. — Кого я только не убивала. Этот сам на меч напоролся.

— Неее, — протянула валькирия. — Ганнарр был лучшим воином конунга! Это надо было видеть эти рожи! Фить, и нет башки! Га — га — га!!

Воительницы, что сидели вокруг, восхищённо загоготали. И стали воспевать мои заслуги. От чего я понемногу стала возвращаться в мир живых. Но одно знала точно — прежней мне уже не быть.

Коварный эль топил лёд и возвращал в сантименты, заставлял думать о горьком снова и снова. Пока я по десятому кругу мусолила прошлое, Брунгильда накидывалась всё больше.

— Виной всему шкуры, — выпалила главная валькирия.

— Какие шкуры? — Усмехнулась я, глядя в голубые глаза, медленно моргающие и борющиеся с подступающей пеленой тумана.

— Шкуры! Да, да, Мира, именно шкуры, — продолжила мямлить Брунгильда. — Если бы не твои шкуры, я бы не собрала столько воинов, признаюсь честно. А какие шкуры? Да всякие! Беличьи, заячьи, соболиные, лисьи… Эм… признаться я взяла все, ик. Помнишь порт, где мы впервые встретились? Город Салвикен, о… я давно точила на него зуб. И начала с него. Ох, там столько твоих шкур было.

— Да это не мои шкуры, а Магнуса.

— Твои, твои, — усмехнулась валькирия. — Ты знаешь, что всё ведь дело в шкурах. На Севере все войны из — за шкур! И ради шкур! Миром правят шкуры, я тебе точно говорю…

— Подожди, так Салвикен тоже теперь твой? — Спохватилась я.

— О, деточка моя, схватываешь на лету, — выпалила Брунгильда и завалилась на шкуры трупиком.

Я приподняла её, потрепала за щёки немного. Мы обнялись и завалились уже обе.

Под утро валькирии всполошились. Во дворец ворвалась группа воительниц из числа следопытов.

— Мы нашли следы волка и человека! — Заявили девушки с неподдельной тревогой.

— О, беда, — промямлила Брунгильда в полудрёме на боку, даже лица помятого не поднимая и глаз не разлепляя. Лицо сплюснулось, губами рыбьими шевелила только.

— А в чём проблема? — Встрепенулась я.

— Оборотень завёлся, жди беды, — ответила следопыт угрюмо.

Из темноты показался местный варвар, что переметнулся к Брунгильде, и нагнал ещё страстей.

— До твоей победы, ярд Брунгильда, напасть на городе была, — закошмарил с таинственностью варвар. — Каждую ночь неизвестный зверь рвал в клочья по одному взрослому мужчине, выедая печень. Каждую ночь в течении двух месяцев. И не удивлюсь, если сегодня на утро мы найдём новый истерзанный труп.

Но обещанного трупа мы так и не нашли. Ни утром, ни следующим утром, ни через неделю… Я уж грешить стала на себя. Но вскоре успокоилась.

Нужно было готовиться к походу в Лагуну зла!

— Зима на пороге, — дала предостережение Брунгильда, когда я заявила о намерениях. — Мир Севера замирает, моя любимая сестра. Пока не сойдут снега, путь до Лагуны закрыт. Но мы можем пока решить некоторые дела и здесь.

— Ты хочешь поймать оборотня?

— Раньше бы ты не спрашивала, — укорила валькирия. — Что изменилось?

— Оборотни не сущности Разлома, — пояснила ей. — Это нечисть, но нечисть наших земель. Как и орки, как и эльфы. Но если ты попросишь, мы выследим его.

И Бру попросила. Как оказалось, для варваров оборотень считался сущей катастрофой.

Мы снарядили отряд и выдвинулись в ближайший лес на поиски новых следов оборотня. Судя по выпавшему снегу, далеко он не мог уйти, слишком рискованно замёрзнуть, не найдя добычи. А здесь по близости был целый город дичи, и то, что случаев за всю неделю не было, не могло давать полной гарантии, что оборотень ушёл. Ведь в лесах, вероятно, скрывались и сторонники Магнуса, что бежали после поражения.

— Я хочу с вами! — Вильям догнал у выездных ворот. У него не было коня, и доспехи оказались самые дешёвые.

— А я думала ты сдох уже, южный хилый королёк, — выпалила Брунгильда с высоты своего серого скакуна.

Вильяма выхаживали месяцы, и со временем я вообще о нём забыла. А валькирии и подавно. Но вот он живой и здоровый, посмотрел на меня с надеждой и благодарностью.

— Леди Миранда, можно с вами? Иначе чувствую себя ни у дел.

— Хорошо, — брякнула я и поспешила на выезд, пусть догоняет.

— Ай, — махнула рукой Брунгильда и гаркнула в сторону города: — Коня королю, бездельники!

Если Вильяма пришлось выхаживать, то свет Севера Изенгильду уж и подавно нет. Когда рабыню освободили из цепей. Она легко поднялась, размяла шею, потянулась слегка, выразила благодарность в трёх словах мне и валькириям. А утром отправилась с узелочком и луком наперевес куда — то в леса, не сказав никому и слова. С тех пор её никто не видел, и ничего о ней не слышал…

Наш отряд из сорока пяти воинов выдвинулся туда, где следопыты обнаружили следы ненавистного оборотня.

— Может от специально нас сюда заводит, — выдала версию одна из приближённых валькирий. — А сам в городе орудует, только следов больше не оставляет.

— Да если бы какой мужик пропал, крику бы было на весь город, — ответила Брунгильда.

— Надо ночью ловить, — буркнул крупный варвар из отряда помощников. — Днём в человеке зверя сложно распознать.

Все на меня уставились с надеждой. Ну конечно, весь расчёт на меня и шёл.

— Я найду, если он здесь, — кивнула в сторону сугробов, скопившихся меж стволов деревьев.

Пройдя вглубь леса метров на сто, мы спешились, ибо лошади вязли в снегу по самые животы. Дальше уже не было протоптанных дорог, лишь первозданной чистоты сугробы, на которых порой виднелись следы мелкого животного.

Углубляться в лес стало всё сложнее. А ещё, как назло усилился ветер. Пусть в лесу особо не ощущалось потоков, зато с растревоженных крон стало сыпаться ого — го — го.

Ещё до наступления темноты мы расчистили небольшую площадку для лагеря, и устроились на ночлег у трёх костров.

Со мной подрывался пообщаться Вильям, но я игнорировала его. Карие глаза всматривались и теребили мне душу, цепляя свежие и не до конца зажившие рубцы. Говорить с ним сейчас было выше моих сил…

Ночью ничто не предвещало, Бру даже лучниц на деревья умудрилась посадить. Но перед самым рассветом, когда все уже клевали, случилось! Кони заржали отчаянно, переполошив весь лагерь. Утром стало ясно, что одного скакуна недосчитались. А судя по крови на снегу и следам, сработал оборотень.