Поскольку люди нужны были живые, пришлось хорошенько готовиться и выбрать из своих тех, кто посильнее и свежее.

Татаринов взял на операцию Голицына, Диденко и Малыша, а Бертолета, Марконю и Дока он оставил. Доктору надо ранеными заниматься, Марконя осколок схватил, да и Бертолет пусть пока посидит, у него еще работы… За несколько часов надо будет сделать столько же, сколько за месяц.

Впрочем, пользуясь возникшим запасом по времени, сапер, получив наказ, уже начал крутить свои волшебные проводочки.

Не обращая внимания на увещевания президента о том, чтобы Татаринов доложил, где они находятся, капитан второго ранга отвечал отказом, предлагая выйти на связь на следующий день, чем доводил вождя до исступленной ярости. Но поскольку президент не мог добраться до русского, то вынужден был соглашаться.

Пока отдыхали, Голицын узнал, что вместе с ними бок о бок воюют представители дальнего племени, которое испокон веков занимается выпасом скота. Эдакие местные ковбои. Диденко все подначивал Серова спросить, пьют они бычью кровь или нет. И когда он получил серьезный утвердительный ответ от одного из братьев, братьев по оружию, то поднял большой палец вверх. Ответом ему был жест «О’кей».

– Круто, круто. Я только по телику видел. А еще вы должны в воздух прыгать на прямых ногах у костра.

Ковбои возразили, мол, в воздух они не прыгают.

– Ну и ладно, – согласился Диденко. – Но было бы здорово, чтобы все-таки прыгали, тогда вообще экзотика. А бычью кровь пьют. Супер.

Сейчас старший мичман стоял рядом с двумя воинами племени. Опять же выбрали тех, кто моложе и сильнее. Предстояло скрутить целый вооруженный французский патруль, и сделать это так, чтобы остальные ничего не заметили. Не справятся, их попросту всех перестреляют.

Малыш беспокоился заранее:

– Только не через сраную трубу.

– Если для дела, ты там месяц жить будешь, – подавил протесты в зародыше Татаринов.

Двинули темными переулками, пешком, так как до территории порта было всего несколько сотен метров.

Они скрытно подошли к воротам там, где была будка и шлагбаум, рассчитывая найти часовых или еще кого из легиона. Но разномастный отряд ждало разочарование. На воротах только местная охрана, французов нигде не было видно.

– Что это такое? – досадовал Татаринов. – Они там уже победу празднуют? А как же я? Я же еще живой?

Чтобы прояснить ситуацию, отправили местных поговорить с охраной. Мы, мол, воевать пришли, а коварный враг одержал победу и скрылся.

Представители племени подошли к охране и начали с ними о чем-то быстро-быстро говорить. Морпехам оставалось сидеть в темном переулке и ждать..

Скотоводы вернулись обратно с нерадостными вестями. Французы после того как помогли оппозиции занять склад с продовольствием, укрылись на своей базе. Но по слухам, часть легионеров осталась на территории складов.

«Не туда пришли, – осознал Татаринов, но ничего, ночка только началась, время есть».

Без затруднений поймали на выезде из порта порожний небольшой грузовичок и поехали к складам.

Не рисковали и не торопились. Водителя грузовика вместе с его машинкой они отпустили за несколько сотен метров до ангаров, чтобы провести разведку.

Зашли с тыла, с той самой тропы, по которой они бежали еще несколько часов назад.

Когда Татаринов прилег за валунами на не успевающую остыть землю и стал рассматривать, что происходит на территории складов, он становился все более и более злым. Но это была не злость от бессилия. Жажда мести требовала утоления через бой, он не мог смириться с тем, что отступил, что покрыл себя публичным позором.

Кэп четко видел и даже слышал, что французы и местные были пьяны. В то же время постоянно к складу подходили и уходили груженые машины, наверняка с мукой. Получалось, что весь груз просто разворовывался. Таял последний аргумент президента Джибути о том, что в стране будет порядок…

Поразмыслив секунд десять, командир связался с Марконей.

– Капитан-лейтенант, слушай меня, сейчас берешь всех людей, берешь машину и может быть, даже не одну, и в быстром темпе выдвигаетесь ко мне сюда. У Фатимы забери штык-ножи, что отдали, дай ей лучше еще один автомат, она рада будет. Времени вам двадцать пять минут. Время пошло.

Отдав приказание, Татаринов посмотрел горящими глазами на Голицына. Было видно даже в темноте, как зрачки кавторанга горят ненавистью.

– Устроим ночь длинных ножей…

* * *

Голицын вслед за Диденко прижался спиной к ангару, чтобы проходящий мимо патруль преждевременно не обнаружил их. К ним приближались местные боевики, незнакомые с военной службой, но не менее опасные, потому что они родились и выросли в стране, где постоянно стреляют, а человеку дают автомат в двенадцать лет. К двадцати годам, при условии выживания, он умеет владеть автоматом. В ближнем открытом бою местные воины достаточно активны…

Морпехи дождались, пока патруль уйдет с освещенного фонарем пятака в тень, и атаковали беспечных поддатых воинов.

Перемещение Диденко казалось фантастической телепортацией. Несмотря на неизбежное шуршание ног, он смог сделать все настолько тихо, что птички, спящие на веточках ближайшего кустарника, даже не шелохнулись во сне. Дед увидел два сверкнувших ему в лицо белка глазниц, откуда-то из ночи, из иного, не ведомого ему пока мира. «Приснится еще», – недовольно подумал старший мичман и в дальний лес ягненка поволок.

Голицыну достался соперник посерьезнее, несмотря на то что, судя по походке и речи, оба были пьяны, инстинкты второго патрульного продолжали работать. Образ жизни на границе пустыни и дикой саванны, постоянное напряжение и ожидание нападения со стороны людей или хищников заставили охранника среагировать, повернуться и не только тупо встретить свою смерть, но и, присев на одно колено, выставить навстречу нападавшему автомат с прикрепленным к стволу штык-ножом! Поручик не напоролся на оружие только благодаря тому, что был взведен до предела. Он одним движением отбил автомат в сторону и, двигаясь по круговой траектории, вскрыл шею аборигену, провернувшись вокруг него и успев зайти бедняге со спины. Красиво получилось.

Они подхватили трупы и потащили в темноту. Гарантий, что другие патрули не слышали шум, не было. Лязг оружия по асфальту при падении, предсмертный хрип, опять же собственное пыхтение и кряхтение.

Не успели они глотнуть воздуха после перетаскивания трупов, как услышали топот ног в их направлении.

Основная задача, поставленная Татариновым, убивать бесшумно, как можно больше, оказалась под угрозой срыва. Они не должны были обнаруживать себя и отошли дальше в ночь.

Подбежавшие к месту недавней скоротечной схватки двое патрульных не уходили. Шестое чувство. Интуиция. В кровь интенсивно вбрасывается адреналин. Ты становишься жестче, понимаешь необходимость детального осмотра места, ты не видишь своих товарищей. Их нет.