Это было как раз то время, когда в Америке начала процветать торговля наркотиками. Не здесь, здесь их никогда не находили в значительных количествах. Но шли разговоры, что Бермуды будто бы используются как перевалочная станция для контрабандистов. Судно, появлявшееся во Флориде или Норфолке с европейским грузом, вызывало некое недоумение у чиновников, особенно если оно останавливалось, скажем, на Гаити или на других островах по пути. Но парусные лодки, совершавшие круизы между Штатами и Бермудами, или бизнесмены, проводившие здесь долгие уик-энды, – на них никто не обращал никакого внимания.

Однажды один из воспитанников Присциллы проболтался и рассказал что-то о шхуне, которая идет с юга с грузом наркотиков. Она подумала, что это просто болтовня, но упомянула о ней Трису. Охотников за сокровищами подслушивают везде, в каждом баре и на каждом рыбном базаре. Так оно и должно быть, так собирают намеки, сплетни; такой-то видел кучи балласта в определенном месте; кто-то другой заметил странные деревянные детали в другом; кто-то говорит: “Смотри, какую монету я откопал на Испанской скале”. Такого рода разговоры. Так что Трису не составило труда проверить эту сплетню, и она оказалась правдой. Частная яхта направлялась в Сент-Джордж с десятью килограммами героина. Часть его должна была быть передана на туристское судно в караваях хлеба; остальной товар должен был храниться здесь, и его понемногу предстояло увозить на север “бизнесменам”.

В те дни Трис все еще отчасти доверял правительству. Присцилла убедила его, что совсем не обязательно, чтобы все чиновники были настроены против него. Поэтому они обратились в правительство, прямо к главе, и рассказали ему все, что знали. Ну, правительство не поверило им, и, если быть справедливым до конца, у них было слишком мало доказательств, да и вообще чиновники были не самого высокого мнения о Трисе с самого начала. Они и не представляли себе, как много он мог знать. Для них все это было не более чем сплетня, пущенная ребенком.

Эта история весьма возмутила Триса, частично задев его гордость. Ведь он точно знал людей, которые контрабандно провозили героин, а правительство не верило ни одному его слову. Он решил задержать торговцев самостоятельно и преподнести наркотики чиновникам на тарелочке. Он не знал, во что собрался вмешаться, и поэтому пару раз сглупил, например, рассказав слишком многим о том, что намеревается сделать. Несколько раз ему угрожали, а это еще больше подстегивало его самолюбие. Присцилла старалась удержать его, но это было трудно, так как в основном она соглашалась с ним.

Чтобы не утомлять вас излишними подробностями, скажу, что Трис вместе с несколькими своими приятелями встретил яхту перед входом в гавань Сент-Джорджа и пытался напасть на судно. Произошла потасовка, и яхта убралась подобру-поздорову.

– С наркотиками? – спросила Гейл.

– Конечно, но их-то планы рухнули. Четырьмя днями позже Присциллу нашли мертвой за столом в ее кабинете. Медицинский эксперт установил, что она скончалась от слишком большой дозы наркотика, и дело было закрыто. Однако все поняли, что именно там произошло: один из людей, связанных с контрабандистами, операция которых не удалась, поджидал ее в кабинете однажды рано утром и воткнул в нее иглу. На руке были обнаружены следы уколов, как будто она была наркоманкой. Трис едва не сошел с ума от печали, ярости и чувства собственной вины. Он проклинал себя, проклинал правительство.

– Нашел он человека, убившего ее?

– Никто не знает наверняка. Но спустя примерно неделю после того, как она умерла, высоко на ветвях дерева в Сент-Джордже был найден человек. Все его суставы были сломаны, пальцы загнуты кверху, локти вывернуты назад, то же было проделано с его коленями и пальцами на ногах. Голова была повернута на полный оборот, как будто кто-то хотел ее просто открутить. Он служил где-то барменом, но в основном болтался без работы, при этом всегда имея много денег. Никого не обвинили, и единственная причина, по которой Триса связывали с этим делом, заключалась в том, что только он, обладающий недюжинной силой, мог так изуродовать этого человека и закинуть его потом на пятидесятифутовую высоту. Почти целый месяц Трис непрерывно пил, утром, днем и вечером, глотая все, что содержало хоть что-то спиртное. Он сидел в своем доме, и единственными жителями, которые осмеливались входить к нему, были те, кто приносили ему спиртное и еду. Затем однажды он вышел и снова начал спускаться под воду, совершал сумасшедшие, опасные поступки: нырял в одиночку в штормовую погоду, оставался на большой глубине долгое время. Это походило на то, что он хотел либо очиститься, либо погибнуть, и ему это почти удалось: однажды чуть не загнулся, целых три дня провел в декомпрессионной камере.

– Что заставило его вернуться?

– Вернуться? Вы имеете в виду вернуться к нормальной жизни? Он никогда не стал снова таким, каким был до ее смерти. Сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет.

– Был ли замешан в этом Клоше?

Коффин помолчал.

– Держу пари, что был, хотя доказательств у меня нет. Так или иначе, важно, что Трис увидел: те же вещи снова начинают происходить здесь.

После некоторого молчания Гейл произнесла:

– Спасибо.

Ее охватили печаль, сострадание и боль за Триса. Она пыталась вообразить себе его жену, но единственный образ, представлявшийся ей удовлетворительным, оказывался ею самой.

Коффин держал баллон, пока она надевала и выпрямляла лямки. Он передал ей холщовый мешок, который она принесла снизу, и сказал:

– Когда вы спуститесь, я передам вам еще два. Положите два мешка на дно и придавите их камнем, чтобы они не уплыли. Когда они наполнятся, дерните три раза за веревку, и я подниму их. Однако следите, чтобы они не перевернулись.

– Хорошо.

Гейл переступила через перекладину на платформу для ныряния, проверила баллон и маску и прыгнула в воду. Натягивая веревки позади себя, она проплыла до дна. Без дополнительного веса тело стремилось всплыть, и ей пришлось использовать обе руки, чтобы облегчить спуск. Она нашла на дне свой пояс с грузом, пристегнула его себе на талию и направилась к облачку песка.

Она шла дольше, чем ей казалось. Гора ампул высотой более фута и в два фута шириной выросла в песке позади Давида. Гейл встала коленями на два мешка и раскрыла третий. Она брала ампулы пригоршнями и бросала их в мешок; они постепенно доплывали до дна. Был заполнен один мешок, другой, а затем – третий. Гейл дотронулась до Сандерса, чтобы он знал, что она собирается наверх, и три раза дернула за две веревки. Как только она отстегнула свой пояс с грузом, веревки, ведущие вверх, натянулись, а мешки приподнялись. Она схватила веревки одной рукой и, держа непривязанный мешок другой, позволила, чтобы ее вытянули на поверхность.

– У вас идет кровь, – сказал Коффин.

Гейл скосила глаза и увидела растворенную в воде кровь, омывающую ее нос. Она задрала голову кверху и выдула воду из маски.

– Я знаю. Ничего страшного.