Лекок вздрогнул. Это было описание убийцы.

– Да, – пробормотал он, – это портрет человека, которого я ищу.

– Так вот!.. Сударь, он остановился у меня во второй половине последнего воскресенья перед постом. Он попросил дешевую комнату, и я ему показала такую на шестом этаже. В этот момент рассыльного не было, и он сам отнес чемодан. Я предложила ему перекусить, но он отказался, сказав, что очень торопится. Заплатив мне десять франков, он ушел.

– И где же он? – живо спросил молодой полицейский.

– Бог ты мой!.. Сударь, – ответила женщина, – вы пугаете меня!.. Этот человек не возвращался, и я немного волнуюсь. Париж очень опасен для иностранцев! Правда, он говорит по-французски, как мы с вами. Но это не имеет значения!.. Вчера вечером я велела поставить в известность комиссара полиции.

– Вчера!.. Комиссара!..

– Да… Только я не могу вам сказать, исполнили ли мое поручение… Я забыла спросить! Позвольте, я вызову рассыльного, и мы узнаем у него…

Ведро ледяной воды, вылившейся с десятиметровой высоты на голову молодого полицейского, не так бы оглушило его, как заявление хозяйки гостиницы «Мариенбург».

Значит, убийца сказал правду?.. Вполне возможно!.. В таком случае Жевроль и директор тюрьмы предварительного заключения правы!.. В таком случае господин Семюлле и он, Лекок, всего лишь неразумные глупцы, гоняющиеся за химерами!

Замысловатая паутина, сотканная из дедуктивных выводов, была разорвана!.. Прекрасная конструкция, построенная следствием, рухнула под напором банальной реальности!.. Все это молнией пронеслось в голове молодого полицейского.

Но у него не было времени для размышлений. Появился рассыльный, простодушный, толстощекий, упитанный паренек.

– Фриц, – спросила хозяйка гостиницы, – вы ходили к комиссару?

– Да, сударыня.

– Что он вам сказал?

– Я не застал комиссара, но я разговаривал с его секретарем, господином Казимиром. Он мне сказал, что не стоит волноваться, что постоялец вернется.

– Он не вернулся.

Паренек развел руками, одновременно пожав плечами. Это был самый красноречивый перевод на язык жестов ответа: «А от меня чего вы хотите?»

– Вот видите, сударь… – сказала хозяйка гостиницы, явно полагавшая, что сейчас надоедливый посетитель уйдет.

Однако намерения Лекока были совершенно иными. Тем не менее ему понадобилось призвать на помощь все свое хладнокровие, чтобы сохранить, несмотря на обуревавшие его эмоции, свой английский акцент.

– Это очень прискорбно, – произнес он. – О!.. Очень прискорбно! Я пребываю в еще большей нерешительности, чем час назад, поскольку у меня есть все основания полагать, что это тот человек, которого я ищу, тем не менее я в этом совсем не уверен.

– Черт возьми!.. Сударь, но что я могу вам сказать?

Лекок сосредоточился, нахмурил брови, поджал губы, словно искал способ избавиться от сомнений. Правда заключалась в том, что он старался придумать, как бы половчее заставить эту женщину показать ему регистрационную книгу, куда хозяева гостиниц обязаны записывать имена, фамилии, род занятий и место постоянного жительства всех своих постояльцев. Он боялся вызвать у нее подозрения.

– Как так получилось, сударыня, – настаивал Лекок, – что вы совершенно не помните фамилии этого человека?.. Послушайте, он Май?.. Напрягите память, вспомните… Май, Май!..

– О!.. Мне приходится держать в голове столько вещей…

– Вероятно, – тихо сказал молодой полицейский, делая вид, что собирается уходить, – здесь должны записывать фамилии путешественников, как в Англии…

– Конечно, мы их записываем, – заартачилась женщина, – изо дня в день, в специальный журнал, отпечатанный в типографии, с колонками для каждой пометки… Впрочем, думаю, я могу сделать вам одолжение и показать свою регистрационную книгу… Она здесь, в ящике моего секретера… Так, что это такое? Теперь я не могу найти ключ…

В то время как хозяйка гостиницы, у которой мозгов было, вероятно, не больше, чем у говорящих птиц, искала ключ по всему бюро, Лекок наблюдал за ней.

Это была женщина лет сорока, белокурая, хорошо сохранившаяся, как все блондинки, то есть свежая, белая, пухленькая, пышущая здоровьем, аппетитная, как те спелые фрукты, вкусный сок которых течет по губам, стоит их лишь надкусить. Ее взгляд был прямым и честным, голос – мелодичным, манеры – простыми и совершенно естественными.

– А! – торжествующе воскликнула она. – Я нашла этот проклятый ключ.

Хозяйка гостиницы тут же открыла секретер. Вытащив регистрационную книгу, она положила ее на стол и принялась листать. Делала это она столь неловко, что молодой полицейский, у которого были глаза рыси, сумел убедиться, что книга в полном порядке. Наконец хозяйка гостиницы добралась до нужной страницы.

– Воскресенье, 20 февраля, – сказала она. – Посмотрите, сударь, вот здесь, на седьмой строчке: «МАЙ, без имени, ярмарочный артист, приехавший из Лейпцига, без документов…»

Пока Лекок с оторопевшим видом изучал эту запись, женщина еще кое-что вспомнила.

– Я могу объяснить, – воскликнула она, – почему у меня в памяти не отложились ни эта фамилия, Май, ни эта странная профессия: ярмарочный артист. Дело в том, что не я это записывала…

– А кто же?

– Тот самый тип, сударь, пока я искала десять франков, чтобы дать ему сдачи с луидора. Вы сами видите, что это не тот почерк, которым сделаны все остальные записи, как сверху, так и снизу…

Да, Лекок видел. И это было бесспорным аргументом, точным и ужасным, как палочный удар.

– Но вы, по крайней мере, уверены, – настаивал Лекок, – что эту запись сделал сам посетитель?.. Вы можете в этом поклясться?..

Лекок был настольно сильно ошарашен, что забыл о своем иностранном акценте. Женщина сразу это заметила, поскольку она отпрянула назад, подозрительно глядя на мнимого иностранца. Затем, когда она поняла, что ее одурачили, недоверие сменилось гневом.

– Я знаю, что я говорю! – сухо заявила она. – И с меня довольно, не так ли?

Осознав, что он себя выдал, устыдившись потери хладнокровия, Лекок отказался от английского акцента.

– Прошу прощения, – сказал он. – Еще один вопрос. У вас до сих пор хранится чемодан этого человека?

– Разумеется.

– Ах!.. Вы окажете мне огромную услугу, если покажете его.

– Показать его вам! – возмущенно воскликнула белокурая хозяйка гостиницы. – Да за кого вы меня принимаете?.. Чего вы добиваетесь?.. Кто вы такой?..

– Через полчаса вы все узнаете, – ответил молодой полицейский, понимая, что настаивать бесполезно.

Лекок стремительно вышел, быстро добежал до площади Рубэ, сел в фиакр и назвал адрес комиссара квартала, пообещав кучеру сто су чаевых, если тот мигом домчит его до места. Услышав эту цену, кучер огрел своих тощих кляч так, что они буквально полетели.