Таможенник поприветствовал Франка и пропустил обоих мужчин, даже не заглянув в паспорт Франсуа.

– Я чувствую, что мне здесь очень понравится…

– Надеюсь! Ваш «Scout®» всех просто покорил! Вас ждут с нетерпением… Думаю, что у вас не будет недостатка в друзьях…

Они рассмеялись. Франк де Бютти одним попоротом ключа завел свой джип BMW, припаркованный перед зданием аэропорта. Заработал кондиционер, охлаждая еще не успевший прогреться воздух салона. Франсуа удобно устроился на сиденье и вытянул ноги, немного отодвинув свой рюкзак, положенный на пол. Он чувствовал себя прекрасно.

– Вам повезло: номер заказан в одной из лучших гостиниц… «Манапани»…

– В гостинице?

– Дом, в котором будете жить… Вы ведь получили фотографии вашей обители?

– Конечно! Я уже сказал об этом вашей секретарше. Она очень красива!

– Кто? Клер?

– Нет, обитель!

Они снова рассмеялись. «А он, как и я, большой любитель женщин…» – подумал про себя Франсуа, затем продолжил:

– Не сомневаюсь, что Клер тоже хороша! Так что вы говорили насчет дома?…

– Ах да! Потребовалось сделать небольшой косметический ремонт… Вы сможете переехать туда через несколько дней. Кстати, компьютерная техника доставлена в целости и сохранности. Не обошлось без проблем… Представьте себе, она побывала в Южной Америке! Не спрашивайте почему!

– Превосходно! Главное, что она здесь, – оборвал его Франсуа.

Машина въехала на парковку отеля. В тени олеандров стояли миниатюрные автомобили компании «Мини-Мок», взятые напрокат. Из окон кухни доносился аромат бульона из морепродуктов, омаров или лангустов. Франк де Бютти бросил на Франсуа заговорщицкий взгляд завзятого гурмана.

– «Манапани» – самое подходящее место, чтобы набраться сил перед стартом нашего большого проекта! Разумеется, я вас приглашаю…

Они заказали по коктейлю «Пина колада» и расположились возле бассейна, отражавшего последние лучи заходящего солнца. Кроме них, в этот час уже никого не было. На черно-бежевых полосатых матрасах и на спинках шезлонгов лежали мокрые полотенца. На белых столиках тут и там стояли стаканы, некоторые из них были украшены засахаренной вишней. На других столах – кофейные чашки, пепельницы, чья-то книжка, журнал «Вуаси».

Все готовились к ужину. Опускались сумерки. Франсуа всегда интересовало, чем занимаются постояльцы гостиниц между шестью и восемью вечера. Принимают душ. Моют голову. Сушат волосы. Намазываются кремом после загара. Ну хорошо, а потом? Что они делают в течение двух часов? Занимаются сексом? Испражняются? Мастурбируют? Уминают «Твикс» или «Марс» из холодильника? Потягивают горячительное из миниатюрных бутылочек? Смотрят порнографические фильмы? Или, может быть, мультфильмы?

Франсуа поселили в бунгало, череда которых находилась на возвышенности, в стороне от отеля. Он вышел на балкон, задернув за собой москитную сетку, и уселся на пыльный пластмассовый стул. Потом он долго смотрел на океан. Долго, до тех пор пока солнце не скрылось за горизонтом.

Париж превратился в точку. Очень далекую. Пейзаж был изумительно красив. Это освещение. И эта бесконечность. Франсуа захотелось любви. Ему захотелось быть любимым. Он вернулся. Ему было так одиноко. В этой комнате. На этом острове. В этой духоте. Поплакать – вот чего ему не хватало. Выплакаться на груди у женщины. Которая называла бы его «деточка»… Он вдруг почувствовал, что страшно устал. От всего. От жизни. От секса. Устал бороться. Лгать. Пытаться спасти свою шкуру. Париж был точкой. Очень далекой. Все время начинать жизнь заново. С нуля. Он так больше не мог. Франсуа нежно обхватил себя руками. Он прикоснулся губами к руке, лежавшей на плече, и безмолвно заплакал. Есть кто-нибудь, кто любит меня сегодня вечером? Джонни, я люблю тебя. Франсуа послышались аплодисменты. Топот ног. Есть кто-нибудь, кто любит меня сегодня вечером? Полюбите меня… Обнимите меня… Девушки… Дамы… Не важно. Пусть даже Франк де Бютти… Обнимите меня своими мужественными руками… Мне так одиноко… Погладьте меня по ногам… По спине… По голове… Я даже не прошу, чтобы вы ласкали мой член… M уже не хочу секса… Я хочу любви! Франсуа не знал, насколько хорошо здесь с изоляцией. Он посмотрел на белый потолок. И на неподвижный вентилятор. Кондиционер был включен на полную мощность. Он громко гудел. Мне холодно. Франсуа зарылся в простыни. Хотел укрыть плечи. Но простыни были туго натянуты. Горничная – стерва… У Франсуа не было сил потянуть простыню, чтобы вытащить ее из-под матраса. Он ощущал бесконечную пустоту. И головокружение. У него больше не было ничего. Ни квартиры. Ни книг. Ни зимней одежды. Он все начинал с нуля. Он был в бегах, он превратился в изгоя. Он больше не увидит своих родителей. Никогда. Он подумал о матери, намазывающей ему маслом хлеб. Зачем так много масла, мама! – От масла умнеют… Ты же хочешь вырасти умным? Я не хотел расти умным! Я хотел, чтобы меня любили! Он плакал. Он слышал, как отец напевает арию из «Кармен». Он брился в ванной, выложенной оранжевым кафелем. Тюбик с кремом перекручен. Видавшая виды кисточка для бритья… Любовь – дитя свободы… законов всех она сильней… Когда умираешь, перед тобой мелькают детские воспоминания. Мучительно. Как кассета, которая сама перематывается на начало. Я сирота. «Папа! Мама! – шептал он. – Простите меня. Я умер, но вы об этом еще не знаете». Он слизывал текущие по щекам слезы. Ему было так холодно. У него не было сил встать и выключить кондиционер. Не было сил натянуть на себя простыню. Франк даже не сказал, когда я смогу приступить к работе… Мне страшно. Работать. У меня нет четырехцветной ручки… Нет тетради в крупную клетку. Учительница будет ругаться… Завтра нельзя опаздывать. Но куда? У меня даже нет адреса. О! Франк! Ткань твоих брюк так тонка… Надо мне было прикоснуться к тебе… Если ты голубой, я согласен. Я полюблю тебя, при условии, что ты будешь меня любить… Что ты сожмешь меня в объятиях… Мне так холодно… Мне нужен кто-то рядом в постели… Чье-то тело. Рядом с моим… Ведь я такой ранимый… Чье-то дыхание в ночи, согревающее мне затылок… Я не хочу спать один… Пойду постучусь в соседнюю комнату… Хлопнула дверь. Кто там за ней? Обними меня… Франк. Океан здесь слишком романтичен. Этот вид. Красиво до помешательства. Слишком прекрасно. Особенно когда ты одинок… Просто бесчеловечно – такое море в лучах заходящего солнца… Париж – всего лишь точка. Очень далекая. Я люблю тебя, мой Франсуа… Я люблю тебя… Я люблю тебя… Кто говорит? Кто меня любит? Это ты, мой Франк? Или это Кармен. Кончита. Наташа. Ребекка. Пьер. Поль. Жан. Я люблю тебя, мой Франсуа… Иди ко мне… В мои объятия… Забудь про мой пенис… Твой пенис. Просто приласкай меня… Немного нежности… Поцелуй… Ты не почистил зубы… Ты не пописал… Ты не покушал… Спокойной ночи, Пимпренель… Спокойной ночи, Николя… Спокойной ночи, Плюшевый Мишка…[56]

* * *

Мод ничего не понимала. С тех пор как Франсуа обнаружили на острове Сен-Бартельми, Массой ничего не предпринимал. Все выходные она безуспешно пыталась поймать его по мобильному телефону. Чего он дожидался? Она больше не могла терпеть.