— Твое предложение о свадьбе остается в силе? Я подумала и решила, что хочу его принять.

От усталости или пережитых волнений у Мессалины вдруг закружилась голова, и она упала на грудь остолбеневшему от неожиданности Силию, заливая слезами обиды и отчаяния его домашнюю тунику из мягчайшего хлопка. А перепуганный красавец, вместо того чтобы успокоить свою возлюбленную, стоял столбом, повторяя в прострации одну и ту же фразу:

— Ничего, родная, все обойдется. Все обойдется. Все обойдется…

* * *

Когда первый шок прошел и любовники смогли членораздельно выражать свои эмоции, сидящий рядом с Мессалиной Силий привлек ее к себе и нежно поцеловал:

— Ты действительно хочешь выйти за меня замуж, или это был порыв отчаяния и обиды? Поверь, дорогая, я счастлив твоим решением, но мне страшно за тебя. Если о нашем браке узнает Клавдий, то нас, скорее всего, казнят какой-нибудь страшной смертью, до которых так охоч твой супруг. Говорят, он даже на несколько часов отложил казнь какого-то бедолаги, потому что в городе не нашлось человека, умеющего убивать старым обычаем, и он ждал палача аж из другого города. Мне терять нечего — ни жены, ни детей, ни родителей. А у тебя сын, дочь, мать, муж и диадема императрицы, что тоже немаловажно. Зачем тебе рисковать?

— Но ты же сам просил меня об этом!

— Это была эгоистичная просьба себялюбца. Я не имел права предлагать тебе это и очень сожалею о необдуманных словах.

— Зато я не жалею ничуть! Ты бы видел эту змею Агриппину, как она упивалась аплодисментами толпы, вопящей от радости при виде ее недоноска! А мой сын, наследник Империи, стоял никому не нужный, словно последний раб!.. Послушай, я все продумала: скоро Клавдий уезжает по делам в Остию на несколько дней. Я предлагаю сыграть свадьбу именно в это время, а затем сместить моего супруга и передать тебе власть над Империей. Я проверила: на время его отсутствия не приходится ни освященных, ни торжественных дней, ни нон, ни ид или календ. Короче, время просто идеальное для проведения брачной церемонии. Свадьбу сыграем небольшую — всего человек двадцать самых проверенных друзей, а потом можно будет подумать и над реализацией второй части моего плана. Ты хочешь быть принцепсом и императором? Скажи только «да», и я лягу костьми, чтобы воплотить твое желание в жизнь!

Поддавшись неукротимой энергии, исходившей от Мессалины, Силий сумасшедшими глазами обвел атриум, представив себя в императорских покоях Палатина. Разве его подруга не достойна того, чтобы иметь настоящего мужа, а не пародию на оного? Чем хромоногий Клавдий лучше его, Силия? Узурпатор, поставленный над древними родами горсткой безмозглых солдат, растерявшихся после убийства Калигулы, и купивший преданность преторианцев денежными подачками. Никогда еще ни один император не опускался до подобного торгашества.

Поднявшись с кушетки, он вытянул руку в приветствии, словно находился в императорской ложе амфитеатра или Большого цирка перед ревущей от восторга толпой. Если Фортуна покровительствует отважным, то им-то она уж точно должна помочь.

* * *

Фортуна, видимо, услышала молитвы, подкрепленные достойными случаю жертвами, потому что первая часть сумасшедшего плана, начав воплощаться в жизнь, не вызвала среди приглашенных на торжество никакого протеста. Слишком большой ущерб общественной морали нанесли последние принцепсы, чтобы требовать от своих подданных соблюдения суровых римских традиций времен Республики.

За последние два десятка лет чего они только не перевидали и были готовы к любым чудачествам своих повелителей. Если Тиберий много лет не появлялся в столице управляемого им государства, если Калигула сделал из императорского дворца лупанар для знатных дам, а сам Клавдий периодически несет на судебных заседаниях невероятную околесицу, то почему бы его жене не выйти вторично замуж при живом супруге? Приглашенные сливки римского общества пожали плечами и только поинтересовались, когда состоится обряд бракосочетания.

Самое странное, что подготовка к бракосочетанию шла отнюдь не в тайне. Весь Рим говорил об этом вопиющем нарушении всех законов человеческих и божеских, а Клавдий будто и не замечал того, что творится у него под носом. Дом Силия приводился в порядок, рассылались приглашения, закупались продукты для пира, а принцепс готовился отбыть в Остию и покинул город буквально за несколько часов до начала обряда.

Во дворце началась паника. Вельможные вольноотпущенники собрались на Квиринале в особняке Нарцисса. Сам хозяин дома, брызгая слюной, стучал кулаком по столу, требуя от Каллиста и Палланта немедленных действий, но те, соглашаясь, что Мессалина перешла все границы, не желали ни во что вмешиваться. Первый из них, сделавший карьеру еще при Калигуле и вовремя переметнувшийся к Клавдию, здраво полагал, что лучше держаться в стороне от скандалов между мужем и женой; а Паллант отмалчивался, злорадно потирая руки: его труды, интриги начали приносить свои плоды. Теперь пусть другие таскают каштаны из огня, а он отсидится в стороне, представляя, в какой восторг придет Агриппина, узнав о последних новостях. Надо только подождать и посмотреть, кто первый кинется докладывать принцепсу о непотребном поведении его жены. Клавдий такая тряпка, что может простить зарвавшуюся супругу, и тогда за жизнь доносчика нельзя будет дать и дохлой мыши. И Паллант, точно китайский божок, кивал головой, соглашаясь со всеми доводами Нарцисса, дожидаясь момента, когда тот не выдержит и помчится к императору.

* * *

А в это время в особняке Силия уже вовсю шел обряд бракосочетания, начавшийся на рассвете с гадания о судьбе новобрачных. Предзнаменования были добрыми, и счастливые жених и невеста не отводили друг от друга глаз. Остальные гости тоже любовались Мессалиной, великолепно смотревшейся в невестином уборе. Да и кто мог остаться равнодушным к ее красоте! С укладкой, похожей на прическу весталок, в алой фате и красном платье, перехваченном на талии поясом, который Порция по обычаю завязала узлом Геркулеса, она была удивительно красива, и многие из приглашенных мужчин позавидовали жениху самой черной завистью.

Все было, как полагается на настоящей свадьбе: принесение брачной жертвы, подписание договоров и получение поздравлений и подарков от растроганных гостей. На свадьбу явились все, кто был в списке приглашенных, кроме одного имени. Непреклонная Лепида категорически отказалась присутствовать на «свадьбе» дочери и разразилась такими проклятиями, что посланный к ней гонец счел за благоразумное решение ретироваться, что и сделал с неподобающей парламентеру скоростью.

Когда гости расселись за свадебный пир, Силий, наклонившись, шепнул на ухо раскрасневшейся невесте:

— Я люблю тебя больше жизни, но нас точно за это казнят.

— Я тебя тоже люблю, — последовал ответ. — Ты боишься смерти?

— Не говори глупостей! Но умирать, когда только получил такую жену, честно говоря, ужасно обидно.

Силий скорчил такую умильно-огорченную рожицу, что Мессалина невольно прыснула от смеха. А в это время отошедшие от шока гости, хлебнув вина, начали произносить здравицы в честь молодых, желая им долгих лет жизни и множества детей, стараясь при этом сохранить серьезный вид и не рассмеяться от абсурдности происходящего.