на которых они живут и доселе, то есть главным образом от Балтийского моря до Оби и Енисея. Северной границей служил им Ледовитый океан, а южные пределы их приблизительно можно обозначить линией от Рижского залива к средней Волге и верхнему Уралу. По своему географическому положению, а также по некоторым наружным отличиям своего типа финское семейство издавна распадалось на две главные ветви: западную и восточную. Первая занимает ту великую озерную область, о которой мы говорили выше, то есть страну между морями Балтийским, Белым и верхней Волгой. А страна восточных финнов обнимает еще более обширную полосу увалов, средней Волги и Зауралья.

Древняя русь имела для финнов другое общее имя; она называла их чудью. Различая ее по отдельным племенам, некоторым она присвоила название чуди по преимуществу, а именно тем, которые обитали по западную сторону Чудского озера, или Пейпуса (эсты), и по восточную (водь). Кроме того, была еще так называемая чудь заволоцкая, обитавшая около озер Ладожского и Онежского и простиравшаяся, по-видимому, до реки Онеги и Северной Двины. К этой заволоцкой чуди примыкала и весь, которая, по словам летописи, жила около Белоозера, но, без сомнения, распространялась на юг по течению Шексны и Мологи (Весь Егонская) и на юго-запад до верхнего Поволжья. Судя по ее языку, эта весь и соседняя с ней часть заволоцкой чуди относилась к той именно ветви финского семейства, которая известна под именем емь и жилища которой тянулись до берегов Ботнического залива. Северо-западную часть заволоцкой чуди составляла другая близкая еми ветвь, известная под именем карелы. Один карельский народец, живший на левой стороне реки Невы, носил название ингров или ижоры; а другой, продвинувшийся также к самому Ботническому заливу, называется квены. Карелы оттеснили далее на север в тундры и скалы соплеменный себе, но более дикий народ бродячих лопарей; часть последних, впрочем, осталась на прежних местах и смешалась с карелами. Для этой западной финской ветви существует общее туземное название суоми.

Трудно определить, в чем заключались отличительные черты финнов западных от восточных, а также где кончались первые и начинались вторые. Можем только сказать вообще, что первые имеют более светлый цвет волос, кожи и глаз; уже Древняя Русь в своих песнях отметила западную ветвь прозванием «чудь белоглазая». Середину между ними, по своему географическому положению, занимало когда-то значительное (теперь обрусевшее) племя мери, жившее по обеим сторонам Волги, в особенности между Волгой и Вязьмой. Часть этого племени, обитавшая на нижней Оке, называлась мурома. А далее к востоку, между Окой и Волгой, находилось многочисленное племя мордовское (буртасы арабских писателей), с его подразделением на эрзу и мокшу. Там, где Волга делает крутой поворот на юг, по ту и по другую ее сторону жили черемисы. Все это финны собственно поволжские. На север от них широко расселилось племя пермское (зыряне и вотяки), которое охватило речные области Камы с Вяткой и верхней Двины с Вычегдой. Углубляясь далее на северо-восток, встречаем югру, то есть угорскую ветвь восточных финнов. Часть ее, жившая между Камой и Печорой, русская летопись называет именем последней реки, то есть печоры; а собственная югра обитала по обе стороны Уральского хребта; потом она стала известна более под именами вогулов и остяков. К этой угорской ветви можно отнести и башкирское племя (впоследствии почти отатарившееся), кочевавшее в Южном Приуралье. Из башкирских степей, по всей вероятности, вышли предки той угорской, или мадьярской, орды, которая турецкими кочевниками была вытеснена из своей родины, долго скиталась в степях Южной России и потом с помощью немцев покорила себе славянские земли на Среднем Дунае. Народ самоедский, который в этнографическом отношении занимает средину между семействами финским и монгольским, в древности жил южнее, чем в наше время; но другими племенами он постепенно оттеснен на Крайний Север в бесприютные тундры, простирающиеся вдоль прибрежьев Ледовитого океана.

Древние судьбы обширного финского семейства почти недоступны наблюдениям истории. Несколько отрывочных и неясных известий у писателей классических, в средневековых летописях, византийских, латинских и русских, у арабских географов и в скандинавских сагах — вот все, что мы имеем о народах финского Севера, вступивших в состав Древней Руси и с давних времен подвергшихся постепенному обрусению. Наша история застает их на низких бытовых ступенях, впрочем, далеко неодинаковых по разным племенам. Более северные народцы живут в грязных шалашах, в землянках или пещерах, питаются травой, тухлой рыбой и всякой падалью или скитаются за стадами оленей, которые их кормят и одевают. Между тем другие их соплеменники, поволжские и эстонские, уже имеют некоторые признаки довольства, занимаются звериным промыслом, скотоводством, пчеловодством и отчасти земледелием, живут большими селами в бревенчатых избах, добывают себе разные предметы утвари и украшений от торговцев, которые посещали их земли. Эти торговцы приходили отчасти из Камской Болгарии, но главным образом из Руси, Новгородской и Суздальской, и меняли свои и иноземные товары у жителей преимущественно на шкуры пушных животных. Вот почему в могильных чудских курганах нередко находим не только изделия туземные, русские и болгарские, но даже монеты и вещи, привезенные из таких далеких стран, как мусульманская Азия, Византия, Германия и Англия. При всей грубости и дикости финские народы издревле были известны своим кузнечным ремеслом, то есть обработкой металлов. Скандинавские саги прославляют финские мечи, которым приписывают волшебную силу, так как сковавшие их кузнецы вместе с тем слыли за людей искусных в колдовстве. Впрочем, язык финнов и памятники, находимые в их стране, показывают, что слава их ковачей должна быть отнесена к медному веку, то есть к искусству обрабатывать медь, а не ковать железо. Последнее искусство принесено на Север народами более одаренными.

Прирожденные финскому племени черты всегда резко отличали его от славян, литвы и других арийских соседей. Оно непредприимчиво, необщительно, не любит перемен (консервативно), наклонно к тихому семейному быту и не лишено плодовитого воображения, на которое указывают его богатые содержанием поэтические вымыслы. Эти племенные качества вместе с северной угрюмой природой и отдалением от народов образованных и были причиной того, что финны так долго не могли подняться на более высокие ступени общественного развития и почти нигде не создали самобытной государственной жизни. В последнем отношении известно только одно исключение, именно угро-мадьярский народ, получивший примесь некоторых прикавказских племен, попавший на Дунай в соседство латинской и византийской гражданственности и основавший там довольно сильное государство благодаря вражде немцев к славянам. Кроме того, из среды финских народцев выдается пермское, или зырянское, племя, более других отличавшееся способностью к промышленным, торговым занятиям. Можно было бы к нему отнести